Для чего вообще нужен дирижер? Представьте себе большой оркестр или не менее большой хор. Каждый оркестрант или хорист – человек, личность, музыкант, он по-своему слышат произведение, чувствует, даже дышит в своем ритме – а оркестр или хор должен звучать как один большой музыкальный инструмент. Вот для этого и нужна воля дирижера, который объединит оркестр или хор своей «железной рукой»!
Были времена, когда музыканты обходились без дирижера – в Средние века количество музыкантов в ансамблях не превышало трех человек, в этом случае дирижер действительно не нужен (небольшие ансамбли играют без дирижера и сейчас). Первыми дирижерами обзавелись церковные хоры – правда, поначалу дирижер играл роль… нот. Он показывал особыми ручными знаками – невмами – напарвление и характер движения мелодии. Современные руководители церковных хоров (их называют регентами) так уже не делают, но их манера дирижирования и сейчас отличается от манеры светских дирижеров.
Вопрос об объединяющем начале встал в Новое время, когда стали появляться оркестры. Первоначально роль руководителя сводилась к отбиванию ритма специальной палкой – батутой. Кстати, из-за нее безвременно скончался известный французский композитор Ж.Б.Люлли: случайно попал по ноге, рана воспалилась, началось заражение крови… Но батута была нехороша не только опасностью «производственных травм»: ее стук портил музыку… Потому-то уже тогда родился другой способ руководства оркестром: капельмейстер одновременно играл на скрипке и управлял исполнением, кивая головой (так сейчас бывает в камерных оркестрах).
Дирижер в современном понимании – человек, который не играет, а только управляет исполнением – появился в начале XIX века. Дирижеры в то время нередко сворачивали ноты в трубочку – не только потому, что их надо было куда-то девать, но и потому, что такое «продолжение руки» помогало конкретизировать один из элементов дирижирования – точку. В 1812 году австрийский композитор и дирижер И.Мозель сделал следующий шаг – заменил нотный рулон специальным орудием, небольшой деревянной палочкой. Так родилась дирижерская палочка, которой до сих пор пользуются оркестровые дирижеры, а вот хоровики обходятся без нее – им важнее не столько конкретизировать точку, сколько постоянно «держать в руках» хоровой звук.
Когда-то дирижер стоял лицом к публике – что было не слишком-то удобно. Первым решительный шаг сделал Ф.Мендельсон-Бартольди – повернулся лицом к оркестру. Не сразу коллеги приняли это – кое-кому это показалось неуважением к слушателям – но в конце-то концов, жесты дирижера обращены к музыкантам, и постепенно к такой практике перешли все.
Собственно, вот так рождалось дирижирование в том виде, в каком мы знаем его сейчас. Что за человек современный дирижер, что он должен знать и уметь?
Практически все… студентов-хоровиков (будущих хоровых дирижеров) о каждом произведении, над которым они работают, заставляют писать т.н. аннотацию, в которой нужно отразить практически все о произведении – начиная биографией автора текста и кончая приемами репетиционной работы. К сожалению, на студенты народного отделения такую «суровую школу» не проходили, а сейчас их и вообще перестали учить дирижированию – этому начинают учиться только в аспирантуре (о да, это была одна из тех «ковровых бомбардировок», которые у нас по недоразумению именуют реформами образования!).
Но вернемся к нашим баранам… т.е. к нашим дирижерам… Впрочем, когда впервые встаешь к оркестру, вполне может возникнуть стойкое впечатление, что перед тобой именно бараны – и именно ты должен сделать их этого стада Оркестр. Как донести до них свой исполнительский замысел?
На репетиции дирижер может использовать словесные указания – так что ораторские навыки и образная речь обязательны. Образность у некоторых дирижеров прямо-таки зашкаливает. Так, К.Кондрашин рассказывал об одном коллеге, который выражался примерно так: «Альты, откройте здесь форточку! Тромбоны, выплесните ведро воды!» Но главное средство воздействия на оркестрантов (а на концерте – единственное) – это мануальная техника, проще говоря – движения рук.
Дирижерский жесть состоит из двух составляющих: во-первых, ауфтакт – предваряющее движение, сопоставимое с дыханием в пении, он «предупреждает», как нужно вступить, во-вторых – точка, собственно доля. Но было бы ошибкой считать, что задача дирижера – только отсчет ритма. Он показывает практически все: динамику (громкость), штрихи, характер звукоизвлечения, развитие мелодической линии… словом, задача дирижера – сделать из нотного текста Музыку. А для этого он должен заранее услышать внутренним слухом, что должно прозвучать – хороший дирижер умеет «слышать» даже не проигрывая партитуру на фортепиано, а только видя нотный текст. И, конечно, дирижер умеет сам писать партитуры – делать переложение с одного состава на другой (например, с симфонического оркестра на народный, или даже «расцвечивать» оркестровыми красками фортепианную фактуру).
Прежде всего, дирижер – это музыкант, только инструмент у него особый – оркестр или хор (а бывает, что и то, и другое одновременно). Играть на таком «инструменте», состоящем из живых людей, конечно, нелегко – люди ведь имеют свойство сопротивляться, поэтому дирижер обязан быть еще и организатором, и харизматичной личностью, только тогда соблюдается свод правил, известный любому оркестранту: «п.1. Дирижер всегда прав. п.2. Если дирижер неправ, см. п.1» Да, дирижер – диктатор по определению, демократия возможна где угодно – только не в оркестре, где музыканты подчиняются своему маэстро буквально по мановению руки. И только тогда сборище музыкантов или певцов превращается в единый организм. В этом «чудесном превращении» и состоит работа дирижера.
