Подобного рода словопрения были в высшей степени лукавыми, поскольку ответ был очевиден: напишет тот, кому поручат. Посему число возможных кандидатов в советские Толстые было невелико. Их всем известные имена и склонялись в критических опусах. Кто лучше? Кто достойнее?
Лукавые эти словопрения были тем более гадкими, что большинство из тех, кто – современным языком выражаясь – тусовался в литературных кругах не могли не знать, что произведение толстовского размаха о самой страшной войне в истории России уже написано. Написано, но до печати не допущено. Более того, арестовано и спрятано в архивы КГБ так, чтобы и следа от него не осталось. У автора, Василия Гроссмана, конфисковали не только все «чистовые» экземпляры, но также все черновики и даже листы копировальной бумаги, чтобы наверняка вырубить топором то, чего нельзя было позволить написать пером.
Василий Гроссман по совписовской табели о рангах числился писателем среднего масштаба. Он не занимал никакой секретарской должности, а значит, писать эпопею о Великой Отечественной войне ему бы ни в коем случае не поручили.
Василий Гроссман не был «литературным генералом», а значит, его произведения не были защищены от критики. Поэтому роман о Сталинградской битве «За правое дело», написанный в 1952 году был сурово раскритикован теми, кто знал, что и как следует писать о войне советскому писателю. Хотя, В.Гроссман в подобных руководящих указаниях не нуждался. Ведь, будучи фронтовым корреспондентом «Красной звезды», он с первого и до последнего дня битвы находился на самом, что ни на есть, переднем крае. В такой близости от врага, где пули и осколки косили всех в равной мере, невзирая на звание и воинскую специальность. Сталинград для В.Гроссмана был таким же, каким он был для миллионов солдат и тысяч командиров взводов и рот.
В.Гроссман смог прочувствовать то же, что чувствовали все сталинградцы. Жестокий ужас войны, упрямое нежелание отступить хотя бы на шаг, сознание того, что за Волгой земли нет. Это сознание не военной пропагандой было внушено, и не знаменитым приказом Верховного Главнокомандующего № 227, и не заградотрядами. То есть все это названное тоже срабатывало. Но был уже и приобретенный в жестоком бою опыт войны, было и шедшее с того берега Волги оружие, которого, наконец-то хватало для всех. Было, в конце концов, упрямое и злобное нежелание сделать еще один шаг назад и сдать вот эти вот руины, ставшие уже родным домом и символом Родины. Судьбы и жизни людей сплелись в дивный тугой канат, который было уже не порвать, и который определил судьбу и жизнь страны, судьбу и жизнь всего человечества.
Все это советский писатель и советский солдат В.Гроссман описал в меру своего писательского таланта. Мера, видать, была отпущена ему не маленькая. Сталинградские очерки читать интересно и сегодня, спустя 70 лет после тех боев. Их вполне можно сравнить с севастопольскими очерками Л.Н.Толстого. И на одной из мемориальных стен на Мамаевом кургане недаром выбиты слова В.Гроссмана: «Железный ветер бил им в лицо, а они всё шли вперёд, и снова чувство суеверного страха охватывало противника: люди ли шли в атаку, смертны ли они?».
Никому из партийных боссов не пришло бы в голову поручить В.Гроссману создание эпического романа о недавней войне и по другой, совершенно очевидной причине. Потому что фамилия у писателя была Гроссман. Хотя и Василий.
Василий Гроссман (1905 — 1964) родился в еврейской семье в Бердичеве, который слыл в России самым еврейским городом, и вполне заслуженно. Говорят, что даже городовые в Бердичеве говорили на идиш.
Василий – имя совершенно нееврейское. Получил его мальчик от своей русской няньки, которая его домашнее имя «Йося» приняла, не дослышав, за «Вася». Так она потом своего питомца и называла. Вот и стал Йося Васей. Анекдот, да и только!
Своим анекдотическим детским именем Иосиф Соломонович Гроссман стал подписывать первые рассказы, которые появились в печати в 1930-х годах. До этого молодой человек получил химическое образование в Московском университете и несколько лет работал инженером-химиком в Донбассе. (Кстати, начальное школьное образование В.Гроссман получил в Швейцарии, где до 1913 года жил с матерью)
Первый опубликованным произведением В.Гроссмана был рассказ «В городе Бердичеве». Его сюжет о судьбе женщины-комиссара и о жизни, не очень-то считающейся с революционными глупостями и доктринами, знаком многим главным образом по фильму «Комиссар» с Н.Мордюковой и Р.Быковым в главных ролях. Фильм по этому рассказу снял в 1967 году режиссер Александр Аскольдов, и судьба фильма оказалась нелегкой. Он был запрещен к показу, едва не смыт и пролежал на полке более 20 лет, выйдя на экраны только в начале перестройки.
Вторая мировая война прогнала писателя В.Гроссмана не только через огонь боев Сталинграда. Корреспондент «Красной звезды» В.Гроссман увидел ад лагерей уничтожения Майданека и Треблинки. А еще ему довелось узнать о том, как была расстреляна в 1941 году со всеми бердичевскими евреями его мать. Которой он, находясь на фронте, писал письма, надеясь на будущую встречу, и которой продолжал писать письма до конца жизни, уже ни на что не надеясь. В.Гроссман и И.Эренбург собрали документы об уничтожении евреев и свидетельства очевидцев этого уничтожения. Этот сборник под названием «Чёрная книга» был опубликован в США на английском языке в 1947 году. Русское же ее издание при жизни авторов так и не вышло.
И свидетелем еще одного геноцида 20-го века довелось стать В.Гроссману, геноцида сталинского режима против народа своей страны, который в конце 1950-х годов стал известен под стыдливым псевдонимом «последствия культа личности». Многие из его друзей и родственников прошли через концлагеря на Колыме, в Воркуте и в Норильске, не менее жестокие, чем концлагеря фашистские.
Все виденное, все узнанное и все прочувствованное В.Гроссманом соединилось в романе «Жизнь и судьба». Это произведение является продолжением написанного сразу после войны романа «За правое дело». Поэтому у тех, кто начинает читать «Жизнь и судьба» возникает впечатление того, что они сразу, без вступления, попадают в гущу событий. Примерно так же, без всякого вступления, начинается роман К.Симонова «Живые и мертвые», являющийся продолжением романа «Товарищи по оружию», тоже написанного вскоре после войны.
Роман «Жизнь и судьба» – антисталинистский, но не антисоветский. Более того, В.Гроссман – без всякого сомнения советский писатель. Писатель советский, не только по мировоззрению, но и по методу письма. Реализм В.Гроссмана – это, действительно, реализм Льва Толстого, продолженный в 20-й век. Каковой век отличился такими ужасами и мерзостями, которые графу Льву Николаевичу даже в страшном сне привидеться не могли бы. Можно сказать, что В.Гроссман достойно завершил творческий метод Льва Толстого, рассказав простыми словами о том, о чем, кажется, можно было бы только кричать или плакать.
Подобно Л.Толстому В.Гроссман искусно сплетает нити жизней самых разных своих персонажей. И сплетение этих нитей выявляет судьбу всего русского народа и всего человечества. Размышления писателя о том, в чем смысл жизни, и возможна ли борьба с судьбой – достойное продолжение размышлений Л.Толстого о тех же вопросах, возникших за сто лет до романа В.Гроссмана и, оказывается, так и не решенных. Да и возможно ли их решение раз и навсегда? Не решает ли каждое поколение те же вопросы каждый раз заново?
О том, что В.Гроссман был советским писателем, свидетельствует и то, что он и не мыслил себя в тех обстоятельствах, которые возникли у него в связи с попыткой публикации его правдивого романа. Чуть более опытный и уже не советский А.Солженицын, когда попал в аналогичный переплет, был к нему готов.
Фактически В.Гроссман донес сам на себя. Он предложил свой роман «Жизнь и судьба» для публикации в журнале «Знамя», редактор которого В.Кожевников был известен тесными связями и с ЦК КПСС (где он работал после войны), и с КГБ. Роман, в котором незамаскированно проводились параллели между Гитлером и Сталиным, между фашизмом и коммунизмом, невозможно было напечатать в СССР. О чем и сказал автору главный советский идеолог М.Суслов, когда В.Гроссман пробился к нему на прием. Сам М.А.Суслов роман, конечно, не читал. Это сделали за него референты. Но решение было оглашено им самим. О возврате рукописи и речи не может быть. В СССР роман, возможно, будет напечатать лет через 200. То есть, никогда.
Как уже было сказано, роман конфисковали так, чтобы исключить всякую возможность его восстановить. Произошло это в феврале 1961 года. Без всякого сомнения, удар был силен и, вполне возможно, смертелен. Через три года писатель умер от рака.
Но роман «Жизнь и судьба» смог увидеть свет значительно раньше, чем через 200 лет. Одна из копий романа находилась у друга В.Гроссмана, поэта С.Липкина. В середине 1970-х годов фотокопию этого экземпляра вывезли за границу. В Швейцарии роман расшифровали с микрофильма и издали. В 1988 году, во время перестройки, роман «Жизнь и судьба» вышел в Советском Союзе.
Роман В.Гроссмана достоин прочтения. Тем же, кто к чтению толстых романов не привычен, стоит посмотреть сериал «Жизнь и судьба» режиссера С.Урсуляка. Это, конечно, не забавная «Ликвидация», но экранизирован роман очень хорошо, с сохранением всех линий сюжета и, главное, с сохранением общей авторской мысли.
