После смерти Екатерины I – вдовы Петра I – занял Петр II, внук императора, сын печально известного царевича Алексея Петровича. Правил он недолго – если это вообще можно назвать правлением: в 11 лет получил корону, в 14 – скончался от оспы, разумеется, не успев оставить наследника. На случай такого несчастья в завещании Екатерины I было предусмотрено наследование престола цесаревной Анной, а по ней – Елизаветой или их наследниками. Анна умерла за два года до описываемых событий, ее сын еще взойдет на престол под именем Петр III, поцарствует и Елизавета, а пока Верховный тайный совет попросту проигнорировал завещание императрицы, которая в глазах его членов оставалась «лифляндской портомоей», и решили считать мужскую линию рода Романовых полностью прервавшейся. Вот тут-то на сцене и появляется Анна Иоанновна.
Как вы помните, Петр I в 10-летнем возрасте взошел на престол не один, а вместе с 15-летним братом Алексеем. Собственно, именно Алексей должен был наследовать трон, но слишком уж он был слаб здоровьем, а по словам некоторых современников – и умом. В управлении государством он практически не участвовал, в 27 лет был уже парализован, а в 30 скончался. Тем не менее, болезни не помешали ему вступить в брак и оставить потомство. Из пяти его дочерей две старшие умерли в раннем детстве, младшая – Прасковья – была замужем за генерал-аншефом И.И.Дмитриевым-Мамоновым и ничем себя не проявила, а еще две дочери были выданы замуж за немецких герцогов: третья – Екатерина – за Мекленбург-Шверинского, а четвертая – Анна – за Курляндского. Вот об Анне и вспомнил Верховный тайный совет. Чем она была лучше Елизаветы – неясно, возможно, тем, что матерью ее была царица Прасковья Федоровна, представительница русского рода Салтыковых, а не «лифляндская портомоя».
Детство Анны и ее сестер прошло в Измайлово – родовой усадьбе Романовых на реке Серебрянке. После Полтавской битвы мать и дочери перелились в Москву. В октябре 1709 г. Петр I по политическим соображениям принял решение о браке одной из своих племянниц с герцогом Курляндским, но какой именно – предоставил выбирать их матери. Прасковья Федоровна выбрала Анну, которую никогда особенно не любила. Анна написала жениху в самых любезных выражениях, какая это радость для нее – а в народе распевали песню: «Не давай меня, дядюшка, царь-государь Петр Алексеевич, в чужую землю нехристианскую, бусурманскую». В отличие от официальных писем, народное творчество не лжет никогда…
Действительно, счастливым этот брак назвать было трудно: молодой супруг скончался через 2,5 месяца после свадьбы. Поговаривали, что причиной тому было неумеренное употребление вина. Овдовевшая 17-летняя герцогиня вернулась в Петербург, но в 1912 г. по распоряжению Петра I отправилась во владения покойного супруга – в Митаву. Видимо, император не особенно надеялся на курляндских дворян, поэтому молодую вдову сопровождал П.Бестужев-Рюмин.
Помощь Анне действительно не помешала: владения были разорены, замок разграблен, а главное – у совсем еще юной женщины не было «сильного мужского плеча», не было надежного человека, которому она могла быть довериться. Таким человеком стал для нее П.Бестужев-Рюмин. Известие об этой связи вызвало гнев матери Анны – только перед смертью она простила дочь. Немалую роль в этом сыграло заступничество Екатерины I, с которой отношения у Анны были гораздо более теплыми, чем с матерью.
Помимо Бестужева-Рюмина был и еще один претендент на руку молодой вдовы – Мориц Саксонский, внебрачный отпрыск польского короля. Конечно, руководствовался он отнюдь не романтическими соображениями, а желанием стать герцогом Курляндским, но Анну смог очаровать. Вот только это событие означало бы усиление влияния Саксонского дома в Речи Посполитой, а это не устраивало ни Пруссию, на Австрию, ни Россию – так что брак не состоялся, и даже Екатерина ничего не смогла поделать. На герцогство Курляндское при этом претендовал… Меньшиков, но тоже безуспешно. Потерпев неудачу, он «нашел виноватого» в лице Бестужева, и добился, чтобы тот был отозван из Митавы. Несчастная Анна осталась одна.
Впрочем, недаром говорят, что «свято место пусто не бывает» – в скором времени, в 1718 году на службу к герцогине поступает Эрнст Иоганн Бирон… нет, не конюх – об этом потом писали его политические враги, а в действительности это был выходец из мелкопоместного остзейского дворянства. Вот этот человек и стал новым возлюбленным Анны – и оставался таковым до конца ее дней.
Но вернемся в год 1730, когда был решен вопрос о возведении Анны Иоанновны на престол. Немалую роль в этом сыграл тот факт, что Анна была молода и способна произвести потомство. Вместе с Анной в Россию отправился Бирон и его сын, к которому Анна питала необъяснимую привязанность – ходили слухи, что в действительности это ее ребенок, тайно рожденный от любовника, но доказательств тому нет.
Став императрицей, Анна вынуждена была подписать «Кондиции». Этот документ изрядно ограничивал ее власть: ей запрещалось по своему усмотрению объявлять войну и заключать мир, жаловать вотчины, расходовать казну, производить в чины выше полковника, выходить замуж, назначать наследника – но все это требовалось согласие Верховного тайного совета. Такое положение дел встретило сопротивление у части российского дворянства. В скором времени дворяне-оппозиционеры во главе с князем Черкасским вручают новой императрице челобитную с просьбой восстановить самодержавное правление, требуя немедленного решения – сестра Анны Екатерина даже подает ей чернильницу и перо. Анна начертала: «Быть по сему».
В том же году Верховный тайный совет был распущен и восстановлен Правительствующий Сенат – именно об этом просили дворяне в челобитной, правда, предоставлять дворянам правы выбирать сенаторов Анна не стала. Еще одной первоочередной задачей новой правительницы стало исправление положения дел на флоте. Российский флот – любимое детище Петра I – в то время в плачевном состоянии: за три последних года не построили ни одного нового корабля, а из имеющихся лишь треть была боеспособна. В 1731 году по распоряжению Анны Иоанновны возобновляются регулярные морские учения, в 1732 г. создается Воинская морская комиссия, восстанавливают Архангельский порт и Соломбальскую верфь.
И все же Анна не могла чувствовать себя вполне уверенно – ведь ни особым талантом, ни образованностью она не отличалась, к тому же, несколько лет жила за границей. Она окружила себя иностранцами, первым среди которых был тот самый Э.Бирон – поэтому время правления Анны Иоанновны называют «бироновщиной». Смысл у этого слова весьма мрачный: для борьбы с заговорами, которых императрица очень боялась, была создана Канцелярия тайных дел. Чтобы «заинтересовать» это зловещее ведомство, зачастую достаточно было одного неосторожного слова или даже жеста. Дальнейшая судьба попавших в поле зрения Канцелярии, была печальна: только в Сибирь за время правления Анны было сослано более 20 000 человек, а ведь ссылали еще и на Камчатку (впервые этот регион был использован в таком качестве). В процессе «расследования» людей подвергали настолько страшным пыткам, что это непоправимо ломало психику, поэтому многие ссыльные впоследствии могли сообщить о себе только что-то вроде «Иван, родства не помню» (так родилась известная поговорка). Впрочем, этим «Иванам» хотя бы повезло выжить – пытки переживали далеко не все, и сколько было таких – никто и не считал, считали тех, кто дожил до казни – а таковых было не менее 1000. Расправы не избегли даже вельможи: кабинет-министр Волынский, князья Долгорукие.
Пожалуй, Анна Иоанновна была не лучшей российской императрицей – но каким она была человеком? Современники описывают ее как противоречивую личность: с одной стороны – набожность, любовь к беседам с монахами на духовные темы, с другой – пристрастие к роскоши, охоте и даже более странным забавам вроде шутовских процессий. Императрице нравились всякого рода экзотические существа: белые павлины, говорящие скворцы и… карлики. Да, люди тоже могли стать забавой императрицы. Пожалуй, все рекорды побила забава, известная под названием «Ледяной дом». При дворе Анны Иоанновны находился князь М.Голицин. Этот человек, будучи за границей, имел неосторожность жениться на католичке и принять религию жены. Анна Иоанновна же была весьма строга в вопросах веры, и по возвращении в Россию расплата не заставила себя ждать: супруга князя была отправлена в ссылку, а сам он оставлен при дворе в качестве… шута по прозвищу Квасник. Он-то и стал одним из главных действующих лиц в шутовской «свадьбе», устроенной в 1740 г. Голицину предстояло вступить в брак с Евдокией Бужениновой – калмычкой по национальности, придворной шутихой.
Специальная «машкарадная комиссия» постаралась на славу:между Зимним Дворцом и Адмиралтейством был возведен дом, в котором все – включая убранство – было изо льда. Для свадебного поезда собрали 300 представителей разных народов, населяющих Россию. У дверей дома была выставлена охрана, дабы молодые не покинули его раньше времени. Несчастным удалось выжить потому, что Буженинова суела припрятать теплые вещи.
Скончалась императрица в 1740 году в возрасте далеко не преклонном – 47 лет, в качестве причины смерти указывались подагра и мочекаменная болезнь. Вопрос о наследнике был решен – таковым был назначен Иоанн Антонович, сын Анны Леопольдовны, дочери Екатерины (сестры Анны) и герцога Мекленбургского. Поскольку наследнику было всего два месяца от роду, потребовался регент – им, разумеется, стал Бирон. И царствование, и жизнь Иоанна Антоновича оказались недолгими… впрочем, это уже другая история.
