Все аргументы – чистая правда. Италия была. Крепостные художники, пусть в небольшом количестве, но действительно там учились. Почему именно Италия? «Эта страна – лучшая школа живописи», - так считали русские профессора и отправляли самых талантливых учеников на стажировку в эту страну. И нет в этом ничего удивительного: у итальянцев было чему поучиться не только русским, но и художникам всего мира. Но не каждому талантливому парнишке из крепостных давалась такая возможность. Вспомним Тараса Шевченко. В его биографии есть такой факт: барону Энгельгардту доложили, что у него есть крепостной, который «знатно малюет», и барин отправил Тараса красить заборы.
Такая или почти такая судьба была у многих крепостных. Права на творчество у них не было. И учеба в Италии – это, скорее исключение, чем правило. В этом списке исключений на первом месте, безусловно, стоит имя Ореста Кипренского. Незаконнорожденный ребенок, сын крепостной девушки, он получил и вольную, и прекрасное образование в Академии художеств, и стажировку в Италии. А вслед за этим - и всемирную славу одного из лучших портретистов мира.
Слава скульптора Бориса Орловского, крепостного тульского помещика Шатилова, не была такой громкой, как у Кипренского. Его хозяина заставил дать вольную «таланту из народа» скульптор Трискорни, в мастерской которого Борис постигал азы искусства, после учебы в Академии художеств. Его поддержали высокопоставленные заказчики, восхищенные бюстом императора Александра I – работа ученика ничуть не уступала творениям учителей. Уже потом его отправили на учебу в Италию. Там, в мастерской Торвальдсена, Орловский работал и совершенствовался 7 лет. После возвращения он много работал. К числу несомненных удач мастера относят памятники Кутузову и Барклаю де Толли перед Казанским собором, а также мраморного ангела на Александровской колонне.
Николай Уткин – еще одно имя из списка «везунчиков». Его матерью была юная Пелагея, принадлежавшая господам Муравьевым, а отцом – Михаил Муравьев, отец будущих известных декабристов. Он, конечно, позаботился о своем сыне: сначала велел записать в его метриках вместо себя некого Уткина, тоже своего крепостного. А когда мальчик вырос, дал ему вольную и отправил учиться в Академию, а потом и в Италию. Получился из парнишки отличный гравер, по работам которого учатся и сегодняшние мастера.
Граф Н. П. Румянцев владел Василием Сазоновым – известным живописцем. Гордился его работами, отправил на учебу в Италию, а потом и вовсе дал ему вольную. Говорили, что даже приписал в ней, что дарует вольную в знак глубокого уважения к таланту, как дару Божьему.
Княгиня Голицына, восхитившись талантом юного Петра Соколова, отпустила его учиться в Академию Художеств. Там ее убедили, что мальчонка «даровит от природы и нуждается в дальнейшей шлифовке таланта». Княгиня отпустила Петра, и Россия обрела великолепного исторического живописца.
Случалось, что крепостные, обретя вольную и увидев своими глазами жизнь без рабства, не желали возвращаться на Родину. Так, например, поступил Антон Иванов-Голубой, которого братья Чернецовы (тоже, кстати, неплохие художники) выкупили из неволи на свои деньги. Братья в Россию через два года вернулись, а Иванов всю оставшуюся жизнь прожил в Риме.
Так кто же он такой крепостной художник, которому повезло учиться у лучших итальянских мастеров? Имея мировую славу, он представлял цвет русского изобразительного искусства. Имея за плечами детство, проведенное в неволе, он так никогда и не смог забыть о рабстве. Гений в оковах творить не может? Может! Вот только душа его грустно смотрит с картин и плачет в его творениях.
