Злые козни рисков, сопровождающих космические запуски, начинаются ещё до взлета. Специалисты, обслуживающие стартовые комплексы, и по сей день содрогаются при упоминании «Неделинской катастрофы», случившейся ещё до первого полета в космос, в 1960 году. Тогда взрыв на стартовой площадке Байконура унес жизнь маршала Неделина, пренебрегшего техникой безопасности, и с ним жизни ещё сотни человек.
В то же время при подготовке к полету получил ожоги в барокамере и умер Валентин Бондаренко. А в 1967 году, при тренировке на старте, в скоротечном пожаре погибли американские астронавты Гриссом, Чаффи и Уайт. Их погубил врожденный порок корабля «Аполлон» - атмосфера из чистого кислорода, в котором все горит, как порох. Конечно, с тех пор требования к безопасности многократно усилились, но и сейчас подготовка к запуску – это очень нервное занятие.
Сам старт тоже является изрядным испытанием для нервов всех участвующих в этом процессе. Тот факт, что люди сидят на вершине огромной бочки с керосином и окислителем, не добавляет спокойствия, а тут ещё она летит, вибрирует и горит с одного конца (это если все нормально)! Инженеры стремились обезопасить космонавтов и дать им возможность покинуть корабль в самые опасные первые минуты.
На первых кораблях «Восток» космонавт мог катапультироваться из кабины прямо на стартовой площадке, а потом была придумана система аварийного спасения, срывающая и уносящая прочь от ракеты весь спускаемый аппарат. В 1983 году она спасла космонавтов Владимира Титова и Геннадия Стрекалова при взрыве ракеты-носителя на стартовом столе за пару секунд до взлета.
Наши коллеги по космосу из США тоже пользовались такими системами, но перейдя к программе “Spaсe Shuttle”, отказались от них. Возможно, вылезли технологические проблемы, или же вера в надежность американской техники оказалась слишком велика, но покинуть шаттл при аварии на старте было невозможно. В 1986 году это аукнулось самым печальным образом – при взрыве «Челленджера» не уцелел никто…
Впрочем, даже если ракета благополучно ушла со старта, расслабляться рано – иногда неприятности случаются на самой границе космоса. В 1975 году это испытали на себе космонавты Лазарев и Макаров – их «Союз-18-1» не долетел до орбиты и сверзился на Землю с перегрузками свыше 20 единиц, чуть не угодив во враждебный Китай. Бедолаг еле вытащили из заснеженной горной тайги.
Однако и оказавшись на орбите, успокаиваться не стоит – неприятности только и ждут вас на всех этапах! Еще во время полета Гагарина «Восток» преподнес и космонавту, и конструкторам несколько сюрпризов (об этом хорошо написано в статье Марка Блау «Кто такой Юрий Гагарин?»). Но тогда беды не случилось, а вот в 1970 году у американцев приключился инцидент посерьезней – при полете к Луне на «Аполлоне-13» рванул баллон с кислородом, и только благодаря титаническим усилиям астронавтов и Земли все закончилось без жертв.
К счастью, катастроф с гибелью людей на орбите до сих пор не случалось, это пока что самый безопасный участок космического полета. Однако разные нефатальные неприятности и тут преследовали космонавтов постоянно – то система стыковки откажет, то космическую станцию «Салют-7» заморозят до нерабочего состояния, а то и экипаж переругается, да так, что на Земле вынуждены были досрочно полет прекратить, мотивировав это проблемами со здоровьем у космонавтов.
Очень много всяких неприятностей было у экипажей, работавших на станции «Мир» - она выработала три срока, к концу карьеры сильно заросла ядовитой плесенью, а однажды её даже протаранили при стыковке. Впрочем, и сейчас на космическом гиганте МКС хватает проблем, постоянно вылезают всякие мелкие неполадки, но угроз жизни экипажей, тьфу-тьфу, доселе не было.
Но вот полет заканчивается, и покорителей космоса уже манит к себе наша планета – такая родная и близкая, всего лишь в нескольких сотнях километров! Но преодолеть их не так уж и просто – печальная статистика говорит о том, что наибольшее количество трагических случаев произошло именно на этапе торможения и спуска. Этот печальный счет открыл в 1967 году Владимир Комаров на «Союзе-1» - из-за нарушений технологии при монтаже нештатно сработали парашюты, капсула разбилась об землю.
Через четыре года в жертву космосу ушли сразу трое - Добровольский, Волков и Пацаев. Их «Союз-11» разгерметизировался при спуске, космонавты задохнулись – как раз в то время скафандры для экипажа были заменены тренировочными костюмами для облегчения веса, чтобы посадить третьего члена экипажа. Решение срочно отменили, летать «в исподнем» перестали.
Очень большую опасность для возвращающихся космонавтов представляет этап торможения, сопровождающийся чудовищным нагревом. Самые первые космические корабли спускались по так называемой баллистической траектории с большими перегрузками, нагреваясь при этом до десятка тысяч градусов. Только толстая испаряющаяся защита спасала их от гибели. В наше время аппараты спускаются «нежней», тормозя за счет аэродинамических форм, но все равно раскаляются изрядно.
Рабочая лошадка нашей космонавтики – «Союз» рассчитан так, что может производить как аэродинамический спуск, так и «камнем с орбиты». И такое порой случалось – например, в 2008 году в баллистический спуск сорвался «Союз-ТМА 11». Как и в случае с Гагариным, не разделились вовремя отсеки. Наш Юрий Маленченко и американка Пегги Уитсон перенесли спуск нормально, а вот кореянку Ли Со Ён вынесли из аппарата в полубессознательном состоянии и с травмой спины.
Американские «шаттлы», при всем их техническом совершенстве, теплозащиту имели похуже. Они рассчитывались на спуск «по-самолетному», входя в атмосферу под небольшим углом и нагреваясь не столь сильно. Это позволяло сделать защиту легче, однако когда отлетевшие керамические защитные плитки сгубили «Колумбию» и семь астронавтов, стало ясно – лучше помассивней, но и понадежней.
Возникает резонный вопрос – а получится ли как-нибудь помочь попавшим в беду космонавтам, если, конечно, их гибель была не мгновенной? Для начальных и конечных этапов полета сейчас, пожалуй, сделано все возможное, а вот в случае неприятностей на орбите все не так радужно. Если экипаж в беде, корабль обездвижен, воздух кончается – что можно сделать в этой ситуации? А почти что и ничего – если в советское время существовал резерв Министерства обороны, из которого могли выделить ракету и спасательный корабль, то сейчас, увы, такого нет.
И даже если каким-то чудом на орбите в это время окажется чей-нибудь корабль, не факт, что он сможет приблизиться к терпящему бедствие – для совмещения траекторий просто может не хватить горючего. Да и потом от него толку будет мало – у разных стран совершенно разные стыковочные узлы, стандарты разъемов на кабелях и шлангах. И воздуху-то накачать беднягам не получится, а уж про взять на борт – и не заикайтесь, куда их распихивать?
Когда СССР и США только начинали осваивать космос, у тогдашних руководителей проскакивала дельная мысль о совместных усилиях и стандартизации интерфейсов, но она была похоронена под грузом политических амбиций. Потом был «Союз-Аполлон», в память от которого остались только сигареты и хороший совместный стыковочный узел АПАС, работающий сейчас у китайцев. Даже на МКС, оплоте межнационального сотрудничества, в национальных модулях разные стандарты электропитания, разные стыковочные узлы.
С грустью приходится признать, что в области обеспечения совместной безопасности космических полетов больших подвижек пока нет. Если между Роскосмосом, NASA и ESA худо-бедно, но существует какое-то взаимодействие, то с набирающим силы в космосе Китаем вообще ничего не ясно. Да, они используют советско-российские наработки, но что они там своего намудрили – никому не говорят и сотрудничать не стремятся. Тем не менее, кооперироваться в этой области надо – поодиночке надежды на успех мало…
