Если мы спрашиваем, когда наши органы зрения – т.е. глаза – начинают реагировать на свет, рождая какое-то ощущение, ответ будет таким: на 26й неделе внутриутробного развития. В это время плод уже может посредством глаз различать солнечный свет, который проникает сквозь кожу, мышцы и др., если одежда на матери достаточно лёгкая. Известно, что малыш при этом видит солнечный свет в приглушённых оранжевых тонах, положительно реагирует на рассеянные лучи и проявляет беспокойство при воздействии прямых лучей.
У этого вопроса есть и другой аспект: когда из зрительных ощущений рождается образ зрительного восприятия – когда мы начинаем видеть что-то конкретное, что можно назвать, определить, отнести к какой-то категории – словом, когда мы начинаем «видеть» не только глазами, но и мозгом?
На первый взгляд эта способность кажется врождённой – это связано с тем, что к тому возрасту, с которого человек себя помнит и осознаёт (примерно в 3х-летнем возрасте), она уже сформирована, а выяснить что-то у годовалого ребёнка и тем более – у новорождённого младенца достаточно сложно.
В некотором роде удалось пролить на это свет, когда медики научились возвращать зрение слепым от рождения или ослепшим в младенчестве. Наблюдения за такими пациентами помогли понять: зрительное восприятие не дано нам от рождения – ему надо учиться!
Прозревшие больные легко опознавали прямые линии – но не могли отличить горизонтальную от вертикальной, отличали круг от квадрата или куб от шара, но не могли различить на взгляд шар и куб или квадрат и круг, хотя умели это делать на ощупь. Чем сложнее предмет, тем труднее даётся его зрительное «освоение»: так, один пациент очень долго не мог научиться отличать лошадь от петуха – у обоих животных достаточно пышный хвост, он-то и вносил путаницу. Вообще, главная проблема состояла именно в целостном восприятии – образ как будто «распадается» на отдельные признаки, например, привык человек есть из тарелки с синей каймой – в тарелке с золотым ободком он тарелку не опознает… почему так происходит?
Для начала вспомним механизм работы зрительного анализатора: свет, проходя через зрачок, фокусируется хрусталиком, попадает на сетчатку, возбуждая её клетки, которые передают по зрительному нерву информацию в мозг, где под воздействием нервного импульса в соответствующем корковом представительстве возникает своего рода «мозаика» из возбуждённых нейронов – своего рода «проекция» на мозговой «экран»… и вот тут возникает вопрос: кто смотрит на этот «экран»? Как кто – мы сами смотрим! Но ведь мозг – часть нашего существа… смотрит душа? Исследованием бессмертной души биология не занимается, так что придётся всё-таки разобраться, что происходит с мозгом.
В мозге имеются особые нервные клетки-детекторы, реагирующие на отдельные признаки. В животном мире такой реакции зачастую бывает достаточно для выживания – например, у лягушек есть детекторы тёмного пятна, реагирующие на движущиеся тёмные пятна, благодаря этому она замечает насекомых и мгновенно «выстреливает» языком. Есть такие детекторы и у млекопитающих: реагирующие на линии, кривизну линий, величину угла между ними. Всё это есть и у нас (теперь понятно, почему прозревшие больные опознавали линии и простейшие фигуры), есть у человека даже детекторы, «заточенные» под весьма сложные объекты – например, человеческое лицо, именно поэтому младенцы рассматривают человеческие лица дольше и охотнее других предметов и любят игрушки, у которых есть какое-то подобие человеческого лица (например, плюшевых мишек).
Взаимодействие человека с миром намного сложнее, чем у любого животного – и оно не может обслуживаться одной только деятельностью детекторов, их «показания» приходится перерабатывать и обобщать. Вот этого-то и не умеет мозг новорождённых младенцев и недавно прозревших людей! Такому обобщению приходится учиться.
Эта способность – как и все психические функции – имеет сензитивный период, и чем старше прозревший больной, тем меньше у него шансов научиться пользоваться зрением. Кроме того, при этом – как и при любом обучении – требуется активное взаимодействие человека с окружающим миром. Особенно ярко это проявлялось в опытах по «переучиванию»: на человека надевали призматические очки, «переворачивающие» изображение, и следили, сколько ему потребуется времени, чтобы вновь начать видеть мир обычным способом (к слову, из всех живых существ способным к такому переучиванию оказался только человек). В одном таком эксперименте были задействованы двое испытуемых, один из которых сидел в инвалидной коляске с заложенными за спину руками и ничего не имел права делать сам, а другой ходил свободно и еще обслуживал первого. Так вот, «переучиться» смог только второй испытуемый – первый ни на шаг не продвинулся. Примечательно, что такая же закономерность наблюдалась и у прозревших больных: те из них, кто особой активности не проявлял, так и не научились пользоваться зрением и продолжали ориентироваться посредством слуха и осязания – т.е. как бы остались слепыми, хотя физически они были способны видеть.
Зрительное восприятие – как и восприятие вообще – это не есть пассивное «отражение» окружающих предметов в «зеркале» анализатора, это активный процесс обобщения информации. Обобщение же характерно для мышления. И потому психологи утверждают, что нельзя с точностью сказать, где заканчивается восприятие и начинается мышление. Таким образом, видеть (и воспринимать вообще) и мыслить мы учимся одновременно.