Начнем с самого имени Аника. Оно представляет собой сокращенный вариант от другого имени – Аникита, что в переводе с греческого означает «непобедимый». Встречается утверждение, что это имя – результат недоразумения: якобы русские переписчики византийской поэмы о герое Дигенисе приняли эпитет «аникитос» (непобедимый) за личное имя, но эта версия не выдерживает никакой критики. Имя Аникита существовало на территории Греции задолго до принятия христианства Русью – его носил, например, христианин, родившийся в Никодимии и принявший мученичество во времена императора Диоклетиана вместе со своим племянником Фотием. Оба они канонизированы, так что имя Аникита вполне можно дать при крещении, а то, что оно не так распространено, как другое похожее имя – Никита – это уже дело случая…
Так или иначе, имя Аникита, сократившееся в устной традиции до Аника, представялется самым подходящим именем для воина. Именно так зовут героя русского духовного стиха. Духовные стихи, по сути дела, представляют собой народные песни духовного содержания. Некоторые духовные стихи были приурочены к определенным периодам церковного календаря – например, стих «Уповай, уповай, душа моя» пели (разумеется, не в церкви, а дома) во время Великого поста, но были и другие духовные стихи, не относящиеся к каким-то определенным датам, но содержащие глубокий духовный смысл. Главными носителями и хранителями этого фольклорного жанра были странники. К сожалению, текстов духовных стихов сохранилось на порядок больше, чем мелодий – но что есть, то есть.
Так вот, один из таких стихов и повествует об Анике-воине. Этот герой действительно представляется непобедимым – но посмотрим, с кем он сражается: «И много Аника городов раззорял; много Аника церквей растворивши, и много Аника лик Божиих поругавши». Поистине, легко быть непобедимым и храбрым, «воюя» с мирными жителями и разрушая храмы! Но сам герой пребывает в упоении от своей «воинской славы» и даже покушается на главную христианскую святыню – город Иерусалим.
Но судьба уготовала Анике встречу с противником по-настоящему серьезным: в пути ему встречается загадочное существо со звериным туловищем, лошадиными ногами, человеческой головой, а «на буйной главе власы до поясу». Попробуем угадать, кто это? «Власы до поясу» – указание на мистическую, потустороннюю природу… что за потусторонняя сила, которая распространяет свою власть и на людей, и на зверей, и вообще на все живое? Конечно же, смерть!
Итак, наш герой встретился с самой Смертью, которую еще никому не удавалось победить, перед которой все равны: «Мрут на земле цари и царевичи, мрут на земле короли и королевичи, мрут на земле сильны и богаты». Впрочем, Аника-воин настолько верит в свою силу и непобедимость, что бросает вызов самой смерти – и, разумеется, терпит поражение. И вот уже «непобедимый» воин – которому вообще-то положено с честью принять смерть в бою, «глядя ей в глаза», рыдает у ног всесильной Смерти, моля о пощаде.
Герой умоляет Смерть дать ему еще двадцать лет или хотя бы три года – он надеется замолить грехи, раздав все свое добро по церквям и монастырям, но желаемого не получает… и не только потому, что договориться со смертью в принципе невозможно: все его золото и серебро нажито неправедно – грабежом, и потому не может служить искуплением грехов. И умирает Аника-воин самым позорным образом: ангелы вынимают его душу «и не честно, не хвально и не радушно» и ввергают «в муку вещую, в палящий огонь».
Изначальный смысл этого духовного стиха – напоминание б ответственности за свою жизнь, за свои деяния, за которые неотвратимо придется отвечать, и случиться это может в любой момент. Впрочем, о смерти человек задумывается крайне редко – поистине, мы живем так, словно мы бессмертны – и из этого неизбежно произрастает некоторая самоуверенность: я все могу, а наломаю дров – ничего страшного, еще успею все исправить, успею остепениться на старости лет – а пока буду «брать от жизни все»! Но однажды выясняется, что времени остепениться уже нет, что уже ничего не исправить – и остается только взвыть в бессильной злобе на свою собственную жизнь, глупо растраченную в слепом поклонении собственному Я: «Аника-воин сидит да воет», – говорит русская пословица, ставшая своеобразным ответвлением этого духовного стиха.
Другим ответвлением стало обыкновение именовать «Аникой-воином» труса, кичащегося своей «храбтростью», пока не встретится с серьезным противником.