Сегодня, когда говорят о записи музыки, обычно представляют себе ноты, которые каждый видел хотя бы на уроках музыки в общеобразовательной школе – у учителя: стан из пяти линеек, в начале его особый знак – ключ, указывающий ту или иную «точку отсчета», а на линейках – собственно ноты в виде белых и черных кружочков с палочками-штилями разного вида или без них, иногда – с дополнительными знаками (точками, продлевающими ноту в полтора раза, диезами, повышающими на полтона, или бемолями, настолько же понижающими). Все это дополняется разнообразными обозначениями, указывающими, в какую сторону скрипач должен повести смычок, где пианисту взять и снять педаль, сыграть связно или отрывисто и т.п. Но не всегда запись музыки была такой!
Можно сказать, что зарождение знаков для записи музыки в европейском Средневековье было связано с самой логикой музыкального искусства. Возьмите одну ноту на любом инструменте – что она вам говорит? Да ничего – звук и звук, хотя при наличии специальных приборов вы могли бы установить частоту его колебаний… но если рассматривать не с физической, а с человеческой точки зрения – такой звук остается пустым. Но соедините его с соседним, расположенным ниже (на фотрепиано это будет клавиша другого цвета) – и вы услышите нечто жалобное, теперь сыграйте тот же звук и другой, расположенный четырьмя ступенями выше – и зазвучит призыв, напоминающий о гимнах и военных маршах… а ведь мы соединили только две ноты! Не высота отдельного звука в музыке несет смысл, а их сочетание, соотношение. И когда люди нащупывали способы фиксации музыки, они в первую очередь пытались зафиксировать именно это: куда и насколько «далеко» движется мелодия.
Конечно, в первую очередь эта проблема касалась церковных певчих – не будет же, в самом деле, крестьянин записывать песню, которую он напевает, идя за плугом (он вообще писать не умеет, да и не нужно ему это в условиях натурального хозяйства). А вот певчие с регентом (дирижиром церковного хора) обязаны знать множество песнопений – для литургии, утрени, всенощной, для рождественской и пасхальной службы… как тут все запомнить? Конечно, на регенте лежит главная ответственность – и первоначально он… заменял собою ноты!
Представьте себе человека, который стоит перед хором и показывает руками, вверх или вниз повести голос, на соседний звук или через ноту… именно так выглядело хоровое дирижирование в соборах Европы в раннем Средневековье! Но даже такой способ предъявлял слишком большие требования к человеческой памяти и затруднял передачу информации от учителя к ученику при подготовке новых регентов и певчих. И вот кому-то пришла в голову мысль – схематически изобразить движения рук регента на пергаменте, для пущего удобства – прямо над текстами песнопений!
Вот так и родился способ музыкальной записи, который назвали невменной нотации. Название «невма» как раз и означает «кивок» или «знак», что отражает их происхождение. Существовала подобная система записи и в православной церкви, на Руси их называли «знаменами» (что тже изначально означает «знак»). Мы не знаем имени того гения, который впервые записал духовное песнопение невмами, но самый древний образец такой записи хранится в Мюнхене, написан он где-то между 817 и 835 годами.
Невменная нотация верой и правдой служила церковному пению, но всегда ощущались ее недостатки. Во-первых, систем было много, они противоречили друг другу – а это всегда затрудняет коммуникацию. А главное, такая система показывала направление и характер движения мелодии, но не отражала точной высоты звуков. Вот я вижу, что нужно повести голос вниз на соседнюю ступень – а с какого звука начать? А начинать откуда попало небезопасно – можно и «петуха дать» в самый неподходящий момент, прихожане до следующего воскресения смеяться будут!
Вот этим ноты, которыми мы пользуемся сейчас, и отличаются от средневековых невм: они показывают точную высоту звука. Такие ноты создал в начале XI века итальянский монах Гвидо д’Ареццо – в монастыре, где подвизался Гвидо, благодаря его нововведению обучение певчих сократилось от нескольких лет до считанных месяцев!
Впоследствии другие музыканты-теоретики в разное время дорабатывали систему, предложенную Гвидо, в результате ноты стали точно фиксировать не только «пространственную координату» музыкального звука – высоту – но и «временную», т.е. длительность. В отличие от невм, такая система позволила фиксировать все элементы музыкальной фактуры с предельной точностью, и «золотой век» музыки человечество встретило во всеоружии.