Эта история похожа на детектив с невероятно запутанным сюжетом и развязкой с привкусом горькой карамели.
Ангелы Нэвилла
Из дневника Пегги Дорис:
«После перенесённой операции на ухо в возрасте 2-х лет, я потеряла слух. Слава Богу, он частично вернулся к 10 годам, но за время тишины я привыкла вглядываться в лица людей, которые обращались ко мне, стараясь предугадать их истинные намерения. Я не могла слышать интонации, но я могла рассмотреть их чувства, отражённые в их глазах».
Дневник принадлежит женщине по имени Пегги Дорис Хокинс, родившейся 15 сентября 1927 года в Нэвилле (штат Теннесси – США; 897 км от Нью-Йорка).
Однако мир знает её, как художницу, сделавшую настоящий прорыв сначала в американском поп-искусстве, а потом и в мировом под именем Маргарет Кин, покорившей зрителей своими картинами-портретами с непропорционально огромными глазами, печальными и глубокими, словно космическая бездна.
Некрасивая робкая девочка с «лошадиными» чертами лица, редкими пепельными волосами, высокая и костистая, к тому же тугоухая, Пегги привыкла находиться в стороне от весело играющих шумных детских компаний, росла тихой и словно повёрнутой внутрь себя, не доставляя хлопот родителям.
Она неплохо училась в местной школе, которую содержала местная община «Свидетелей Иеговы», (которая, кстати, и оплатила операцию после осложнённого отита), потому как родители Пегги Дорис были приверженцами этого течения.
Всё свободное время девочка проводила за рисованием, а свободного времени у неё было много!
В Нэвилле была своя художественная школа и Пегги посещала её регулярно. В возрасте 10 лет она подарила общине свою первую картину в знак благодарности за заботу.
На картине были изображены двое детей – девочки – одна с огромными глазами, полными слёз, вторая – с тихой улыбкой ангела на кукольном лице. Картина понравилась, и Дорис разрешили работать в местном храме. Следующие 10 лет Пегги Дорис умиляла прихожан своими необычайными ангелами с глазами-блюдцами и пушистыми, словно шёрстка котёнка, короткими крылышками.
Из дневника Пегги Дорис:
«Я считала себя совершенно счастливой, полностью погружённая в своих ангелов, каждому из которых я старалась придать индивидуальные черты, сделать его непохожим на дюжину таких же, парящих рядом с ним. Именно так я и представляла своё тихое счастье – покой и ангелы…»
Но жизнь, как обычно, внесла свои коррективы!
Первое замужество
Страшась, что дочь останется одна, без семьи, родители Дорис поспешили связать её браком с Френком Ульбрихом – не очень молодым человеком, принадлежащим к их общине.
Возможно, Френк был неплохим парнем, но желания своей жены проводить больше времени за мольбертом, нежели за кастрюлями, он явно не разделял.
Однако брак продержался какое-то время на его терпении и уступчивости Пегги Дорис, у них даже родилась дочь Джейн, но в конечном итоге брак распался. Точнее, брак номинально перестал существовать, когда Пегги заявила, что хочет продолжить обучение в Нью-Йорке и ей до смерти надоело расписывать комоды и ширмы аляпистыми цветочками и рыбками, Френк не стал настаивать на сохранении брака, но поставил условие – Джейн Ульбрих должна остаться с ним в Нэвилле! Только при этом условии он был согласен выдать содержание супруге.
Из дневника Пегги Дорис:
«Я понимала, что женщине в то время (1948 год) крайне сложно найти работу, чтобы обеспечивать себя самостоятельно, но расставание с дочерью было для меня смерти подобно! Но смерти подобно была и мысль, что мне придётся навсегда остаться в Нэвилле, тихо угасая рядом с нелюбимым мужчиной и опостылевшим очагом!»
Одно время Пегги даже всерьёз задумывалась над самоубийством, однако вера в Бога удержала её от этого страшного шага. В конце концов, она решилась на побег.
«Мне нравится имя Маргарет!»
Так в 1950 году в Нью-Йорке, на аллее городского парка, где уличные художники «набивали руку» на портретах случайных прохожих за копеечную оплату, появилась одинокая женщина-художница, называвшая себя Маргарет.
Из дневника Пегги Дорис:
«Мне всегда нравилось это имя! Наверное, если бы родители назвали меня Маргарет, то многого из того, что со мной случилось, не случилось бы никогда! С этим именем я могу преодолеть любые испытания, которые готова предоставить мне судьба!»
Она оказалась права и на счёт имени, и по поводу испытаний…
С огромным трудом Маргарет удалось устроиться на небольшую мебельную фабрику в пригороде Нью-Йорка художником-оформителем детских колыбелей. Этих денег едва хватало на оплату дешёвой комнатушки и на то, чтобы они с дочерью не голодали, но учёба никак не вкладывалась в столь скудный бюджет.
Френк Ульбрих немедленно оформил развод со сбежавшей женой, а об алиментах на содержание детей в то время было и слыхом не слыхать!
Но Маргарет всё-таки нашла выход: по выходным она выходила на аллею художников и, ёжась под неодобрительными взглядами старожил, раскрывала холсты, доставала карандаши, уголь и краски, раскладывала кисти и начинала ждать заказчиков.
Заказчики рано или поздно находились, однако свои портреты забирали далеко не все. При явном сходстве с собственным лицом, заказчика пугали непропорционально огромные, полные неземной печали и душевной тоски глаза на портретах. Некоторые платили, но не забирали портрет, ещё больше – не платили и не забирали.
Коллекция невостребованных большеглазых портретов, грустных собак, кошек, бабочек и лягушек, взирающих на мир невыносимо печальными глазами-блюдцами, росла, а материальное положение не улучшалось.
Из дневника Пегги Дорис – Маргарет:
«Денег хватило лишь на год обучения, хотя я и оставила себе только класс портретной живописи. Скажем честно, твоё материальное положение, дорогая Маргарет, становится просто отчаянным…»
Вот в этот момент в её жизни и появился Уолтер Кин.
Роковая встреча
В 1953 году в Нью-Йорке проходил фестиваль арт-живописи свободных художников. Фестиваль проходил под открытым небом и больше был похож на рынок, поэтому Маргарет Пегги Дорис и решилась выставить там несколько своих большеглазых творений, не очень-то рассчитывая на успех.
Так уж случилось, что этот же арт-рынок решил посетить довольно состоятельный агент по недвижимости Уолтер Кин. Кин считал себя знатоком искусства, поскольку недолго изучал различные направления живописи в Париже, позиционировал себя, как художник, умел красочно, увлечённо и убедительно говорить. Неудивительно, что робкая и молчаливая Маргарет совершенно потеряла голову после 2-3 встреч с Уолтером.
Она была совершенно очарована этим импозантным уроженцем города Омаха (штат Небраска – США), её не смущало, что он на тот момент был женат, и в его семье росла дочь – ровесница её Джейн.
А вот Уолтер, обладающий острым коммерческим нюхом и недюжинной деловой хваткой, практически сразу сумел оценить выгоду от сотрудничества с молодой художницей, нутром почуяв, что в его сети попалась золотая рыбка.
Обратив внимание на необычность портретов Маргарет, он предложил ей попробовать продать одно из её полотен на закрытом аукционе, куда он был вхож. Маргарет согласилась и отдала ему картину безо всякой расписки или оплаты – фактически подарила.
Хотя Уолтер и рассчитывал на заработок, но и у него глаза стали похожи на круглые блюдца, когда картина «неизвестного автора» ушла с аукциона за несколько тысяч (!) зелёных долларов.
Предприимчивость Уолтера Кина переборола муки совести, когда он понял, что напал на драгоценную жилу, которая может сделать его сказочно богатым!
Новое замужество
В спешке, словно заметая следы, агент по недвижимости снимает в Сан-Франциско небольшой, хорошо обставленный дом и перевозит туда несопротивляющуюся Маргарет с дочерью.
Им дом кажется настоящим дворцом, всё происходящее – чудом, а сам Уолтер – не просто принцем, а добрым джином из детской сказки. Маргарет на подъёме: она много рисует, в её картинах серо-жёлтые цвета постепенно заменяются более яркими, насыщенными и живыми. Одно остаётся неизменным – глубокие, неземные глаза у всех персонажей её картин.
Тем временем «джин» продолжает кипучую деятельность. Следующим шагом он оформляет развод с женой и в 1955 году заключает новый брак. С Маргарет Ульбрих, разумеется.
Бракосочетание проходит в Гонолулу (Гавайи). Оба супруга получили одну фамилию – Кин, и у пары началась совершенно новая жизнь!
Из дневника Маргарет:
«Тихое счастье, переполнявшее меня последние два года, наконец-то выплеснулось наружу струёй кипящего гейзера – я жена самого лучшего человека на всей планете! Наконец-то, мой Уолтер, мой верный друг, мой щедрый покровитель, мой нежный красавец, мой заботливый король и мой восхитительный любовник принадлежит мне и только мне! О, Маргарет! Ты заслужила этот день!»
Но у предприимчивого Уолтера Кина были свои планы на Маргарет.
Только бизнес! Ничего личного!
- Милая моя, дорогая Маргарет! Я ради тебя готов сметить свою сферу деятельности, завязать с недвижимостью и вплотную заняться делами нашей семьи. Понимая, как ты хрупка и наивна, как тебе тяжело будет общаться с прессой (намёк на плохой слух) и находить инвесторов для продвижения твоих работ, я готов взять этот труд на себя! У меня остались связи и неплохая репутация агента, я постараюсь сделать всё возможное, чтобы ни ты, ни обожаемая мною Джейн никогда больше не узнали, что такое нищета и голод! Я возьму на себя любой, самый тяжкий труд, лишь бы сохранить тебе возможность рисовать у тёплого камина, полностью отдаваясь своим фантазиям и творчеству. Я верю в тебя, Маргарет!
Так или примерно так Уолтер Кин добивался своей цели – стать единовластным владельцем всех написанных ранее и позже необычных картин и фактически хозяином самой Маргарет.
Бедная Маргарет, пребывавшая в феерическом забытье от внезапно свалившегося на неё счастья, согласилась на всё. И работа закипела с обеих сторон!
Практически сразу же Уолтер разорил портфолио жены, отобрав самые удачные, на его взгляд картины, выполненные смешанной техникой масла, карандаша и мела.
Подписав их фамилией «Кин» (Keane), бывший агент по недвижимости удачно продал несколько работ на аукционе, и на эти деньги заказал множество дешёвых постеров и репродукций-принтов на тарелках, чашках, салфетках и открытках, валом продававшихся в супермаркетах, маленьких забегаловках, мотелях и заправках.
Казалось, что все продажные стойки были заполнены предметами, с которых на покупателей и прохожих с немым укором взирали огромные глаза, принадлежащие то грустному ребёнку, то меланхоличной девушке, то потерявшемуся коту. И на всех репродукциях, в самом углу, чёрной краской было нанесено «Keane».
Коммерческий успех подобного хода популяризации не заставил себя долго ждать, хотя многие не разделяли восторгов по поводу печальных детишек с глазами-блюдцами.
В частности, американский публицист Адам Парфрей (Парфри) в своём издательстве «Feral House» в пух и прах разнёс «низкопробные вкусы американцев, готовых поглощать бездарную мазню, замешанную на сахарине!» Не преминув в этой же статье назвать картины художника Кина «безумным кичем», то есть псевдоискусством.
Однако народ одноэтажной Америки давно сделал свой выбор в пользу печальных картин: пригороды больших городов только начинали разрастаться, строительство шло ударными темпами, миллионы счастливчиков переселялись в отдельные дома с пустыми, необжитыми пока комнатами. У комнат есть стены. И эти стены тоже пока оставались пустыми, а их хотелось чем-то заполнить!
На подлинники шедевров или качественные копии их у людей одноэтажной Америки средств не было, а вот на постеры посредственного качества или на украшение стен тарелками – деньги были!
В моде были человеко-собаки, играющие в покер, оптимистично кружащиеся дети, с шариками или лошадками, томные барышни со взбитыми локонами и губками-сердечками…
Но многие меланхолично настроенные граждане предпочли печальных большеглазых детей, которые часто держали в руках собачек или кошечек с такими же непропорционально большими, печальными глазами.
Главные критики – основные посетители супермаркетов и заправок – сделали свой выбор в пользу самого продаваемого арт-объекта в западном мире – сентиментальных детей с глазами, наполненными одиночеством.
Появились даже новые термины, такие как, «дети Кина» (Keene's children) или «киновские глаза» (Keane Eyes).
Американский художник, продюсер, дизайнер, писатель, коллекционер, издатель журналов и кинорежиссёр, заметная персона в истории поп-арт-движения и современного искусства Энди Уорхол заметил, когда его спросили, что он думает об этом необычном явлении:
«Думаю, что это хорошо! Это просто должно быть хорошо! Иначе, это не нравилось бы стольким людям. А стольким – нравится!»
Пик популярности «детей Кина» пришёлся на начало 60-х годов XX столетия. Постеры, открытки и тарелки продавались с США миллионами!
Завравшийся агент
Чем больше набирал популярность «ходовой товар», тем дороже стоили оригиналы.
Обладателями портретов кисти Кин и ряда других работ стали такие мировые звёзды, как Дин Мартин, Ким Новак, Джерри Льюис, Натали Вуд и Джоан Кроуфорд.
Уолтер и это сумел обернуть в шумную рекламную компанию вокруг «своих сенсационных» работ.
Дело в том, что рекламная деятельность Уолтера была поставлена столь хитро, что само собой подразумевалось его авторство. То есть, под подписью «Keane» подразумевался Уолтер, а вовсе не Маргарет!
Семья Кин, действительно, не знала, что такое нищета, они могли позволить себе всё или почти всё, но Маргарет даже не догадывалась, что её ежечасно обкрадывали.
Из интервью Уолтера Кина:
«Для меня всё началось в 1946 году, в Берлине, когда я приехал в Европу, чтобы отточить своё мастерство художника. В тот тяжёлый год я не раз наблюдал за несчастными детьми побеждённой Германии, когда они яростно дрались за малейший кусок пищи, найденной в отбросах. Грязные, голодные, с огромными глазами на худых лицах – маленькие жертвы большой войны… Побуждаемый глубоким отчаянием и жалостью, я делал наброски этих несчастных, стараясь «схватить» то непередаваемое выражение их глаз, отличавшее некоторых из них из толпы таких же истерзанных умами и телами сверстников, со спутанными волосами и синяками по телу... Там, в Берлине началась моя серьёзная жизнь, как художника!»
Именно в таком ключе он раздавал свои многочисленные интервью, примерно с такой речью Уолтер обращался к потенциальным покупателям картин в бит-клубе «Я голоден» (The Hungry I), который в то время был самым модным и богатым клубом в Сан-Франциско.
Фактически клуб являл собой «центр вселенной» для богатейших людей города, сюда же стекались многочисленные «богатые Буратинки» из других мест Америки, с тугими кошельками, желающими вживую посмотреть выступление комиков Билла Косби и Ленни Брюса, и удачно прикупить картинку-другую ставшего популярным художника: «О, да! Мы были в Сан-Франциско прошлой осенью! Вы знаете, нам удалось приобрести пару этих большеглазых картин! Посмотрите! Не правда ли, эти дети просто прелестны?» И общество начинало шумно выражать одобрение детям, животным и девушкам, одиноко сидящим на цветочных полянах, одетых в костюмы арлекинов или балетные пачки и глядящими на мир невинными огромными глазами.
Уолтер Кин, почуяв в своём кармане массу неучтённых наличных (Маргарет даже не приходило в голову требовать отчёта!), быстро пристрастился к алкоголю, шумным компаниям и весёлым женщинам. Всё чаще в доме Кинов появлялись то знаменитые личности, то прожигалы-мошенники, то просто случайные «друзья».
Конечно, они сталкивались с Маргарет, которая вела затворнический образ жизни, работая порой по 16 часов в сутки, доводя до совершенства очередную пару глаз.
- Это моя ассистентка! – отмахивался от вопросов о жене Уолтер, прекрасно зная, что Маргарет вряд ли услышит его слова.
Со временем его откровения о себе и Маргарет становились всё более наглыми и вызывающими.
В своих мемуарах «Мир Кина» (1983г.) Уолтер так описал один из разговоров с женой:
«Мне нравятся твои работы, - сказала она мне. – Ты величайший художник, которого я встречала в своей жизни. Дети на твоих работах такие печальные и живые. Мне больно на них смотреть. Тоска, которую ты изображаешь на лицах детей такая осязаемая, что мне хочется до них дотронуться и утешить». «Нет, - ответил я, - никогда не прикасайся к моим картинам!»
Так прошли первые два года этого брака. Для Маргарет – в счастливом неведении, для Уолтера – в судорожном накоплении богатства и коллекции картин под подписью «Keane».
Всё изменилось, когда Маргарет настояла на отдыхе и напросилась в компанию мужа, в клуб «Я голоден».
«Мы носим одну фамилию!»
Из дневника Маргарет:
«Он посадил меня одну за крайний столик в углу, а сам поспешил на презентацию моих новых работ. В какой-то момент ко мне подсел молодой человек и, чтобы завязать разговор, поинтересовался: «Ты тоже рисуешь? Учти, маэстро учеников не берёт!»
Не передать, какой шок я испытала, когда поняла, подпись «Кин» оставляет всю славу только моему мужу, а меня будто не существовало вовсе!»
Дома, конечно, был грандиозный скандал, которого Уолтер никак не ожидал от тихой и робкой Маргарет. Однако в тот раз он смог убедить жену не поднимать шум: «Если подлог с подписью раскроется, то покупатели потребуют деньги назад за обман, и мы останемся нищими! Ты этого хочешь?! Разве для этого ты так много работала, чтобы из-за глупой гордыни вновь вернуться в убогую коморку, где вы с Джейн могли питаться одним обедом три дня? Ты хочешь такого будущего для своей дочери? В конце концов, я – Кин, ты – Кин, какая, к чёрту, разница?!» И Маргарет согласилась.
Своим согласием она подписала себе рабский договор на долгие восемь лет.
Уолтер предпринял все меры, чтобы жена впредь не могла предпринять попыток к его разоблачению.
Мастерскую перенесли в цокольный этаж, дверь в студию запиралась не только изнутри, но и снаружи, крохотные окна на уровне садовой дорожки всегда должны были быть плотно задёрнуты шторами, а сам Уолтер начал диктовать Маргарет сюжеты будущих картин, объясняя это «востребованностью у публики». Вёл он себя, как капризный заказчик, всё время требуя большей продуктивности, большего натурализма, то девочку в костюме Коломбины, то двоих детей на коне-качалке, то мальчика в одеждах Пьеро, то плачущего Арлекина, то балетный класс Дега в розовых пачках… И всё это побыстрее! Маргарет поняла, что её просто превратили в конвейер.
Из дневника Маргарет:
«Он больше не позволяет мне общаться с друзьями, объясняя это своей ревностью, с которой не может совладать. Даже когда его нет, он ежечасно звонит мне или прислуге, желая убедиться, что я одна и никуда не ушла. Я всё меньше провожу времени с Джейн, всё больше за мольбертом, стараясь угодить его фантазиям, чтобы он хоть чуть успокоился и ослабил свою хватку.
Мой брак всё больше напоминает тюрьму, где Уолтер – надсмотрщик, а я – заключённая…»
Завтра навсегда
Однажды Уолтеру пришла в голову «замечательная идея» увековечить своё имя в огромной картине (несомненно, шедевре!), которая будет украшением штаб-квартиры ООН в Нью-Йорке.
Но для начала шедевр должен получить признание у организаторов Всемирной выставки 1964 года «Экспо» (Нью-Йорк). Идея заключалась в изображении сотен детей со знаменитыми «киновскими глазами», разного цвета кожи и вероисповедания, медленно бредущих в колонне, уходящей за горизонт.
Он же придумал название шедевру «Завтра навсегда» и дал Маргарет срок в один месяц для исполнения.
Картина была готова в срок и размещена в павильоне образования. Уолтера просто распирало от гордости за «своё» достижение.
Из мемуаров «Мир Кина»:
«Идея «Завтра навсегда» появилась неслучайно. Как-то во сне ко мне пришла моя покойная бабушка и сказала: «Микеланджело сегодня предложил включить тебя в избранный круг величайших мастеров мира, ты можешь стать избранным, поскольку ты лучший художник со времён Эль Греко, изображающий через глаза души людей. Но для этого тебе надо написать картину, которая вечно будет жить в сердцах людей всей Земли, как и его фреска на потолке Сикстинской капеллы Ватикана!» И после этого она показала мне картину, которую я должен был написать».
«Величайший художник мира» стыдливо умолчал о том факте, что несколько месяцев пытался научиться у жены копировать её огромноглазых персонажей, но ученик из него оказался никудышный, а в своём фиаско он обвинил, конечно, Маргарет.
И, когда он понял, что ему никогда даже близко не приблизиться к таланту своей терпеливой супруги, он пригрозил, что если обман раскроется, то Маргарет с Джейн долго не проживут.
Теперь тьма заточения усугубилась для Маргарет угрозой её жизни и жизни её дочери.
Она окончательно поняла, что угроза будет исполнена рано или поздно, когда её «верный друг, мой щедрый покровитель, мой нежный красавец, мой заботливый король и мой восхитительный любовник» поднял на неё руку, в ярости разбив ей лицо в кровь в 1965 году.
После произошедшего инцидента Маргарет Кин, забрав дочь, сбежала от Уолтера Кина на Гавайи, где когда-то грезила себя счастливой в самый первый день своего замужества.
Перед побегом она оставила Уолтеру записку, в которой молила не преследовать её, а взамен обещала молчать и присылать ему свои работы, дабы огромная денежная империя Кина могла продолжить своё успешное существование.
В этом же году Маргарет Кин подала на развод и без проблем получила его.
Тайное становится явным
Она будет сдерживать своё обещание ещё целых три года, исправно отправляя по почте работы с «глазами, как космос», перебиваясь случайными заработками по оформлению чужих богатых домов, пока не встретит своего третьего, последнего мужа – писателя, спортивного журналиста в прошлом - Дэна Макгуайра (Дениэл МакГуайр).
Дэн не только талантливый писатель и добрый человек, он является членом организации Свидетелей Иеговы, к которой когда-то принадлежала и сама Маргарет, будучи ещё Пегги Дорис. Неудивительно, что, потянувшись к нему всей душой, Маргарет рассказала ему, в конце концов, всю правду о себе, измучившись хранить страшный секрет.
Возмущённый Дэн Макгуайр потребовал, чтобы она немедленно прекратила финансирование «подонка Уолтера» и вернула себе авторство своих работ. Маргарет согласилась.
В октябре 1970 года в радио-интервью информационному агентству UPI Маргарет Кин, урождённая Пегги Дорис Хокинс, заявляет, что, может Уолтер Кин и насмотрелся на несчастных детей послевоенного Берлина, но рисовал их точно не он – он попросту рисовать не умеет!
«На протяжении многих лет я позволяла бывшему мужу приписывать себе авторство моих работ, потому что верила в его любовь и в то, что этот обман позволяет нам оставаться вместе. Но на самом деле, он лишь использовал мои чувства к нему и мой талант, чтобы построить свою фееричную славу и пополнить собственные счета. Когда я поняла это, у меня не осталось сил терпеть этот обман, и сегодня я хочу сказать правду: все картины, подписанные фамилией Кин, принадлежат мне!»
Уолтер в ответ заявил, что крайне изумлён прокламацией сбежавшей жены и надеется, что она всё-таки одумается и даст опровержение «своим фантазиям», иначе ему, «художнику, стоящему в одном ряду с Эль Греко, Рембрандтом и Микеланджело» придётся обратиться в суд, чтобы наказать Маргарет за столь дерзкое заявление.
Встать! Суд идёт!
Опровержения не последовало и в этом же году бывшие супруги встретились в суде. Процесс официально освещали журналисты из новостного агентства USA Today. Что только не услышали публика, журналисты, судьи и сама Маргарет в свой адрес в течении этих трёх недель!
Уолтер не скупился на обвинения и оскорбления!
«Сексуально озабоченная алкоголичка», «психопатка-нимфоманка», «прожорливая всеядная акула», «бездарная посредственность» - лишь малая часть помоев, вылитых на голову женщины, сделавшей его богатой знаменитостью.
Несколько раз прозвучало обвинение, что супруг якобы «застукал» её на заправке, занимающейся любовью сразу с несколькими рабочими.
Маргарет, конечно, ожидала нападения, но такого…
Из дневника Маргарет:
«Я не могла поверить, что он так меня ненавидит! Я вообще не представляла, что вообще можно кого-то так ненавидеть! Он убивал меня не как художника, он убивал меня, как женщину!»
Но суд собрался не для того, чтобы выслушивать обвинения в аморальном поведении одного из супругов, а для того, чтобы выяснить, кому всё-таки принадлежит авторство работ, поэтому и предложил обоим написать по картине – портрету ребёнка с известными Keane Eyes.
И тут за дело взялись журналисты.
Сохранилась чёрно-белая фотография, сделанная в 1970 году. На ней – площадь Юнион-сквер, расположенная прямо перед входом Дворца Правосудия Сан-Франциско. На площади толпа рукоплещущих людей, в центре – два мольберта. У одного из них стоит короткостриженая светловолосая женщина с кистями в руках, место у другого мольберта пустует. Женщина с триумфом смотрит на холст, с которого кротко и печально взирает на всё происходящее вокруг ребёнок с огромными тёмными глазами, заполняющими пол-лица. Женщина – Маргарет Кин, рисунок – требуемое судом доказательство.
Фото принадлежит одному из репортёров газеты «San Francisco Examiner» («Экзаменатор Сан-Франциско»). Газетчики очень живо отреагировали на предложение суда, и в кратчайшие сроки известие о предстоящей «битве на кистях» (как её окрестили местные СМИ) было растиражировано всеми печатными издательствами.
В назначенный день на площадь Юнион-сквера пришла огромная толпа народа, чтобы воочию убедиться в словах Маргарет или опровергнуть её притязания.
Уолтер на дуэль не явился, сославшись на вывих в правой руке, а Маргарет закончила свой набросок меньше, чем за час. Ей понадобилось всего 53 минуты, чтобы в пух и прах разбить все доводы адвокатов Уолтера о несостоятельности её доказательств на авторство работ, подписанных фамилией Keane!
Из дневника Маргарет:
«Боялась ли я того дня? Ещё как! Нет, я не боялась предстоящего состязания или внимания публики. Я боялась, что мне в затылок влетит пуля, как только я возьмусь за кисть, и я не смогу доказать, что все написанные ранее картины были моими. Это было так важно для меня! Я только это и хотела доказать!»
Суд признал за Маргарет право называться автором всех ранее написанных и будущих работ за подписью «Кин» и предложил подать иск о клевете к бывшему супругу. Маргарет отказалась.
«Мне не нужны его деньги, - ответила она. – Мне достаточно моих картин!»
Каждому своё…
Через 20 лет в Федеральный суд всё же поступит иск о компенсационной выплате в 4 млн. долларов.
Правда, инициатором будет выступать не сама художница, а организация «Свидетели Иеговы», в чьё лоно вернулась Маргарет Кин, урождённая Пегги Дорис Хокинс, после заключения своего третьего и последнего брака с Дениэлом МакГуайром в 1970 году.
По словам самой Маргарет, возвращение к религии сделало её жизнь светлее, а брак с Деном наполнился новыми красками и чувствами, закрепив её уверенность в том, что и она достойна спокойного счастья.
Федеральный суд отклонил иск к Уолтеру Кину отчасти потому, что денег у «блистательного художника, стоящему в одном ряду с Эль Греко, Рембрандтом и Микеланджело» уже не было, отчасти потому, что в 1983 году Уолтер был признан психически невменяемым – врачи диагностировали у него состояние, известное, как «бредовое расстройство» или «паранойя».
Это достаточно серьёзное психическое заболевание, когда больной не в состоянии отделить воображаемый мир от реального, и вымысел от правды. Типично характерная черта поведения, страдающих этим недугом, - наличие иллюзий и твёрдой убеждённости в своей несуществующей правоте.
Несчастный Уолтер! Он вовсе не лукавил, считая себя автором большеглазых картин! Он был искренне убеждён в этом! Как и во всём остальном.
Деньги, оставшиеся после судебного процесса, быстро подходили к концу. Бывший владелец роскошного особняка в Сан-Франциско перебрался в подобие рыбацкой хижины на берегу Ла-Холья (Северо-западный район Сан-Диего; Калифорния), где и скончался в 2000 году.
За всё время после суда Уолтер не написал ни одной картины, и превратился в посмешище после разоблачения.
Быстрому прогрессированию болезни способствовал крепкий алкоголь, который Кин начинал употреблять с восходом солнца и прекращал его употребление только после того, как падал замертво от упития.
К нему ещё наведывались время от времени дошлые журналисты, надеясь на «жареный» материал в попытках привлечь внимание к своим издательствам. Жестокий способ, оправдываемый бизнесом!
Так, репортёр из USA Today опубликовал интервью с Уолтером Кином, где тот утверждал, что Маргарет украла у него картины и смогла доказать своё авторство, потому что настоящий Уолтер уже умер и не смог опровергнуть с того света «эту гнусную ложь». И подобных заявлений несчастный алкоголик сделал немало!
Узнав об этом абсурдном заявлении, Маргарет лишь пожала плечами:
«Это случилось не вчера, он всегда был чокнутым!»
И, тем не менее, продолжала отправлять бывшему мужу часть денег от продажи своих картин:
«Это не жалость! У меня не может быть жалости к тому, кто меня так яростно ненавидит.
Это – справедливость! Без Уолтера мои картины не получили бы известности, а может, о них вообще никто бы не знал!»
К середине 80-х эра «Keene's children» с их огромными печалями в глубоких глазах подошла к концу.
Люди, что называется, «наелись» однообразными детишками, кошками и собачками с глазами-блюдцами. Их вытеснили более новые, передовые направления арт-поп-искусств, но недооценить влияние «больших глаз» нельзя.
«Big Eyes» в наши дни
Художница Сью Линг Ванг, чьи фарфоровые куклы уже больше 25 лет завораживают публику своими непропорционально огромными глазами, не скрывает, что её первые куклы были сделаны под впечатлением от работ Маргарет Кин. Тонкие, изящные, почти как живые куклы Сью взирают на мир с той же неразгаданной глубокой печалью, что и персонажи Маргарет.
Большим поклонником живописи Маргарет Кин является и Тим Бёртон. Художник, клипмейкер, блестящий сценарист, поэт, режиссёр и аниматор, Бёртон является ещё и обладателем огромной коллекции картин Маргарет. Неудивительно, что именно её он заказал огромный портрет своей близкой подруги Лизы Мэри.
И, конечно, её картины не могли не оставить свой след в его творчестве. Достаточно взглянуть на огромные глазищи Вилли Вонки или персонажей из «Алиса в стране чудес» и «Труп невесты».
А в «Доме странных детей Мисс Перегрин» тема глаз становиться одной из ключевых в сюжете фильма.
«Иногда мне говорят, что мои герои пугают. Они могут пугать лишь тех, у кого нет сердца! Мои герои говорят не только словами, но и взглядом, по которому можно догадаться, что так наболело в душе у этих хрупких созданий!» - Тим Бёртон.
В 2014 году Бёртон, ознакомившись с дневниками художницы, воплотил в жизнь свой давний замысел – снял биографический фильм-драму о Маргарет Кин под названием «Большие глаза» («Big Eyes»). На сьёмки ушло целых 7 лет, что само по себе удивительно для скороспелой американской киноиндустрии!
Фильм вновь возбудил интерес к творчеству Маргарет и портреты с печальными детьми обрели новых почитателей.
Маргарет Пегги Дорис продолжает рисовать в своём доме в Напе (Калифорния), хотя её возраст давно перешёл отметку 80 лет.
Потрясающий пример достойной старости, где есть место жажде творчества и полное отсутствие омолаживающих подтяжек или ботокса с силиконом!
«Бог дал мне это тело и это лицо, какое бы оно не было! Не думаю, что он одобрил бы решение использовать своё творение, как плацдарм для сомнительных экспериментов».
Она не любит вспоминать историю своих мучений, отказывается давать интервью, если вопросы касаются её заточения в доме Уолтера Кина, который она когда-то считала своим, не желая будить уснувший страх за собственную жизнь и жизнь дочери. Её работы чисты и пронизаны тихой печалью, но в них больше нет тоски и испуга в ожидании неожиданного удара, с этим покончено навсегда!
Из дневника Маргарет:
«Всегда эти «почему»! Неужели всё ещё непонятно?! Глаза всегда остаются символом эпох ушедших и нынешних, и последующих. Глаза – обращение не к внутреннему миру, а к внешнему, который нас окружает. Разве моя вина, что этот мир так печален? Но это такая светлая грусть!»
В Сан-Франциско у Маргарет собственная галерея, которую она открыла в 1992 году. Галерея постоянно пополняется не только её работами, но и работами её поклонников и подражателей.
Картины с подписью «Keene» составляют гордость многих музеев мира:
• Национальный музей современного искусства (Мадрид, Мехико);
• Музей Des Beaux-Arts (Брюгге);
• Национальный музей западного искусства (Токио);
• Мемориальный музей Брукса;
• Изобразительные музеи Мемфиса, Тенниси, Гонолулу, Нэшвилла;
• Музей при Организации Объединённых Наций Нью-Йорка
• и многие другие.
