Много позже всякий раз, когда я встречал эту весьма популярную репродукцию в буфетах или гостиницах, на коробке из-под шоколадных конфет, на обложке журналов или на открытках, то всегда вспоминал своё беззаботное детство, когда мог часами смотреть на, не слишком выразительную, картинку Левитана или на загадочную неизвестную. Бывая в Третьяковке, всегда останавливался у небольшого по размерам полотна выдающегося русского портретиста Ивана Николаевича Крамского, с которого на окружающих вот уже более 130 лет смотрит, царственным и немного грустным взглядом, таинственная неизвестная.
Впервые картина была показана в марте 1883 года на 11- ой выставке Передвижников в Академии наук в Петербурге и произвела полный переполох в среде Товарищества. Ни сюжет, ни настроение, ни композиция не вписывались в рамки общепринятого и дозволенного. Сам Иван Николаевич так разволновался, что покинул зал и лишь к вечеру появился на выставке, где был встречен бурей восторженных аплодисментов и оваций. Это был успех. Следует отметить, что Крамской не раз жаловался своим коллегам о том, что измотан заказными портретами и что не может написать что-нибудь для души. Он даже просил П. Третьякова о пенсионе на год, чтобы поработать спокойно.
Слух о необычном полотне мастера быстро заполнил столицу. На выставку потянулись чиновники, купцы, князья, студенты, писатели, мастеровые. Всех разбирало любопытство, кто же здесь изображена
«…Кто эта дама, порядочная или продажная, но в ней сидит целая эпоха», – писал один из художественных критиков. Пётр Боборыкин в «Биржевой газете»: - «Дама в коляске, в бархатном платье с мехом, с величавой смуглой красотой полуцыганского типа...». «Дорогая камелия», – констатировал ещё один критик, намекая на страстную куртизанку из романа А. Дюма «Дама с камелиями». Неодобрительно отозвался о картине В.В. Стасов, назвав «Неизвестную» «кокоткой в коляске». П. Третьяков, постояв перед картиной и, не сказав ни слова, уехал с вернисажа. Позже известный собиратель живописи купил картину, но долго держал в запасниках. Картина обрела своё достойное место в зале Третьяковки только в 1925 году, после её национализации.
Художник так и не раскрыл тайны портрета, заставив несколько поколений искусствоведов строить различные догадки. Наиболее убедительной была Ирина Чижова, доказывавшая в своих исследованиях, что на полотне мастера изображена именно Екатерина Долгорукова - морганатическая супруга Александра II. Но, представленные в работах дагерротипы красавицы не освобождают нас от сомнений. Слишком непохожа княгиня Юрьевская на «Незнакомку». Существуют и другие версии. На полотне Крамской изобразил любимую дочь Софью. Появилась другая версия, что это Матрёна Саввишна – горничная в поместье Бестужевых, к которой художник питал очень нежные чувства. Ещё одна трогательная версия. Крамской увидел портрет-камею грузинской княжны Варвары Туркестановой. Узнав о её трагической судьбе, художник якобы решил написать её портрет.
И вдруг в 80х годах прошлого века в Праге в частном собрании доктора Душана Фридриха найден подготовительный натурный этюд кисти И. Крамского, на котором однозначно узнается наша «Неизвестная». Найдены были также воспоминания одного из художников, входившего в Товарищество Передвижников, который писал, что на этюде изображена не профессиональная натурщица, а чья-то знакомая, которая оказалась в мастерской Крамского. Этюд более реалистичен, хотя написан в том же ракурсе и колорите, с другой причёской, черты лица с более жёстким выражением. Некоторые критики утверждают, что на этюде запечатлена девица, не обременённая особыми мыслями и не слишком высокой нравственности.
Вот на эту основу Крамской и нанес свой художественный образ, скорее всего, созданный богатым воображением. Некоторые художественные критики считали, что Иван Крамской находился под сильным впечатлением романа "Идиот" Достоевского и в "Неизвестной" угадываются черты Настасьи Филипповны. Конечно, он изменил облик молодой дамы, одухотворил и облагородил его. Так образ таинственной красавицы стал собирательным.
Портрет выполнен на узнаваемом фоне зимнего Петербурга. Коляску художник поместил на Аничковом мосту, хорошо видны очертания Аничкова дворца с оградой Александровского сада, который пользовался не совсем хорошей репутацией и в народе назывался «Катькин сад». Здесь собирались, несмотря на строгие запреты полиции, дорогостоящие, до 15 рублей, проститутки. Рядом с героиней в коляске пустое место, что было признаком дурного тона (как будто дама приглашала кого-то, приличные дамы так никогда не ездили: место рядом предназначалось для мужа или прислуги).
Художник одел свою даму по самой последней моде: на голове бархатный берет «Франциск» со страусовым пером, пальто из дорогого сукна «Скобелев», с отделкой мехом соболя и синими шелковыми лентами. На руках дорогие шведские перчатки из тонкой кожи, а на запястье левой руки большой золотой браслет. Все это давало основание критикам считать, что на картине изображена богатая содержанка или актриса, пользующаяся покровительством.
Но чтобы не говорили об изображенной на картине молодой женщине, созданной великим русским живописцем, мы всегда будем восхищаться этой чувственной, дразняще притягательной красавицей в величественной и грациозной позе, которая смотрит на нас сверху вниз с надменным прищуром темно-коричневых глаз и чуть опущенными бархатными ресницами.
