Хотя и ее, коварную и неожиданную, тоже боялись. Не боятся смерти только дураки и смертельно больные, измученные болью и ждущие смерти, как избавления от нее. Нормальные люди смерти боятся, но все-таки преодолевают в себе этот страх, кто силой воли, кто бравадой, кто фанатичной верой – а кто-то из страха быть застреленным прямо сейчас, сию минуту, командиром, потому что в нормальном человеке, как и в любом животном, заложен инстинкт самосохранения, и переступить через него - значит, разрушить свою психику.
Это потом, после Победы, ветераны будут рассказывать молодежи, что они совершали героические поступки из любви к Родине, чтобы защитить ее от рабства. Да, именно за этим шли они на призывные пункты, оставляли свои семьи и любимых: чтобы умереть самим ради жизни самых дорогих на свете людей. Но это до первого боя. А там молодые и не очень, трусливые и храбрые, все они, особенно в первые годы войны, увидев чужую страшную смерть, ломались. И поднять их в атаку командиры часто могли только под дулами своих пистолетов, оставляя им право выбора: или немедленная смерть от руки своих, или смерть от фашистов, но мгновением позже. Или, если уж очень повезет, тяжелое ранение, после которого можно будет забыть этот кошмар, это кровавое месиво, еще несколько мгновений назад бывшее твоим соседом по окопу.
Что это, героизм или трусость? Не спешите осуждать, а поставьте себя на их место. Хотя вряд ли это возможно. Мы не были там, и представить себе все так, как это было действительно, мы не можем. Зато можем оценить итог: они победили, ценой невероятных, страшных жертв, но выстояли, преодолели, превозмогли. И это – Подвиг.
А женщины, девушки? Как они смогли перенести этот ужас? Как они, рожденные для продолжения и поддержания жизни, могли научиться стрелять по живым мишеням, как могли тащить на себе под огнем тяжелораненых бойцов, почти втрое превышающих их собственный вес? Как под воем снарядов и грохотом взрывов умудрялись делать перевязки, вычищая тяжелейшие раны, которые и ранами-то назвать нельзя: отвратительно воняющее гниющее мясо, в котором шевелятся черви. И ведь выхаживали, вылечивали! Чем? Как? Ведь, не только антисептиков - бинтов на передовой не хватало! Это ли не героизм? И это тоже – Подвиг.
И еще о женщинах на войне. Ветераны рассказывали, что во время длинных пеших переходов тяжелее всего приходилось женщинам. И об этом тоже не говорят и не показывают в фильмах о войне. «Киношные» героини показываются обычно в ладных гимнастерках, в узких юбочках и тоненьких, чуть ли не шелковых чулочках. Военная правда куда более страшная и неприглядная. Однополчане редко влюблялись в своих подруг по оружию. Потому, что есть законы природы, а больничных на время «критических» дней женщинам никто не выписывал. И они вместе с мужчинами совершали тяжелые переходы вдоль рек и по болотам, а вокруг их ног по воде расплывались кровавые грязные потеки. И только поначалу этого стеснялись. Привыкают ко всему, и к тому, чтобы не видеть, не замечать, привыкают тоже.
И к тому, что полковые жены служили абсолютно для каждого бойца антидепрессантом, тоже привыкали. Потому, что законов природы никто во время войны не отменял. Потому, что во все времена мужчины и женщины снимают стресс одинаково. И никого из них, обезумевших от страха смерти и счастья от того, что в очередной раз остался жив, не волновало, каким по счету он в этой псевдолюбовной череде. И женщин тоже не волновали вопросы нравственности и чистоты – в тот момент, самый страшный в первые минуты после окончания боя, нужно было их, обезумевших, хоть как-то привести в чувство. И они приводили, уверенные в том, что «война все спишет». Потому, что во многом благодаря им, полковым женам, солдаты не сходили с ума, а возвращаясь домой, находили в себе силы и способность любить и растить новое, мирное, поколение, не знающее войны. И это тоже – Подвиг.
Ветераны молчат о многом. Потому, что боятся услышать от тех, кто войны не знал, слова осуждения, обвинения в трусости. Тем, кто не был там, понять это не в силах. Легко произнести: «Я бы смог». А вот смог бы? Смог бы, даже в полувменяемом от обязательных «фронтовых», состоянии давить гусеницами пусть вражеское, но живое тело? Легко лишь читать или произносить слово «фашист». А если представить или увидеть, что это – такой же перепуганный насмерть мальчишка, которого толкают в спину пистолетами уже его командиры? Как найти в себе такую злобу, которая сможет перечеркнуть все мирные представления о человеческом сообществе? И находили, убедив себя, что выживет и победит только один из них: не сильнейший, а имеющий более крепкую психику и нервы. И это тоже - Подвиг.
Их Подвиг – в том, что они выжили. Выжили ради того, чтобы жили мы. В том, что смогли совершить невероятное – перечеркнув естественные инстинкты самосохранения, все-таки смогли остаться людьми, смогли адаптироваться к мирной жизни, вернуться к мирным делам. Любить, рожать и растить детей, работать, строить, смеяться и мечтать. И ни забывать, ни спорить об этом нельзя. Это – Подвиг.
Мира и счастья вам, ветераны! С праздником Победы!
