Для начала вспомним, что вообще дало живой природе половое размножение. При размножении бесполом (например, делении) дочерний организм полностью копирует материнский (так же происходит и при клонировании многоклеточных организмов – искусственном бесполом размножении), и если имеет место какой-то генетический сбой – он неизбежно будет унаследован. При половом размножении, когда сливаются «половинки» генетического набора двух организмов, с одной стороны, открывается путь к большему видовому разнообразию, с другой – передача дефектных генов не носит такого фатального характера – это своего рода «лотерея», в которую можно проиграть, а можно и выиграть.
Представим для примера семью, где в результате мутации «завёлся» ген, ведущий к глухоте. Ген этот – рецессивный, т.е. он проявит себя только в том случае, если у него не будет нормального «дублёра», т.е. если оба гены, полученные от обоих родителей будут дефектными, поэтому глухих в семье пока нет – есть только носители. Если эти люди изберут себе супругов «на стороне», с нормальным генетическим набором – глухих детей у них точно не будет, а с вероятностью 50% их дети не будут даже носителями – дефектная генетическая линия растворится. А если брат женится на сестре? Вероятность рождения и глухого ребёнка, и носителя резко возрастает – иными словами, генетическая «лотерея» оказывается практически безвыигрышной, в то время как при обычных обстоятельствах вероятность брака таких людей оценивается как 1:2 000 (хотя, как показывает практика, иногда «везёт»).
Но это в позднейшие времена генетики нам объяснили, чем опасен инцест – а почему запретили его в древности, когда люди толком не осознавали даже связи между половым актом и рождением ребёнка?
Это могло иметь два аспекта. Во-первых, преследовалась цель пресечь конфликты из-за женщин внутри рода. Во-вторых, «обмен невестами» укреплял союз между двумя родами, переход от эндогамии к экзогамии знаменовал собой отказ от замкнутого существования древнего рода. Что же касается близкородственных браков, от них обычай экзогамии как раз не защищал: так, при регулярном «обмене невестами» девушка из другого рода могла быть двоюродной сестрой, а с девушкой из своего родство могло быть таким отдалённым, что ни о каком инцесте и речи не было – но жениться запрещалось именно на «своей»…
Так или иначе, инцест стал одним из самых страшных преступлений – и это нашло отражение в фольклоре. Так, Куллерво – один из героев карело-финского эпоса «Калевала» – встречает прекрасную девушку, любится с ней, а потом выясняется, что это его сестра пропавшая в детстве. Девушка немедленно топится в реке, незавидной оказывается и судьба самого Куллерво. Не менее жестоко поплатился за брак с матерью – хоть и невольный – греческий герой Эдип: на город Фивы, которым он правит, обрушивается моровая язва… но встречается в фольклоре и иное отношение к инцесту!
«Я-то дочку выращу – за сына отдам!» – говорит известный противник Ильи Муромца, Соловей-разбойник. Видимо, для этого персонажа инцест – обычное явление. Правда, это враг, злодей – у него «по определению» всё должно быть «навыворот»… но иной раз вражеский лагерь в эпосе превращается в «мусорную корзину», для устаревших обычаев, которых когда-то придерживались все (достаточно вспомнить матриархальную Похьёлу в той же «Калевале»)...
О том же говорит и древнескандинавская «Сага о Вёльсунгах». Сигмунд, единственный оставшийся в живых сын Вёльсунга, хочет отомстить за убийство отца и братьев, но единственной помощницей его оказывается сестра Сигни, выданная замуж за убийцу… но для такого дела нужен мужчина! И вот Сигни одного за другим присылает к Сигмунду своих сыновей, но все они не проходит «проверку на мужество», и Сигмунд расправляется с ними. И тогда Сигни поняла, что от мужа она достойного воина не родит – и пошла другим путём: опоила брата и, пользуясь его состоянием, разделила с ним ложе. Синфьётли, родившийся от этого брака, оказался подходящим по всем статьям парнем – достойным помощником своего отца-дяди, истинным Вёльсунгом – ведь оба его родителя принадлежали к этому роду! Здесь мы видим наследие тех времён, когда древний род ещё боялся связываться с «чужаками»…
Напрашивается вопрос: почему же человечество в условиях эндогамии не вымерло? Как мы уже говорили, учитывая обширность древнего рода, эндогамия далеко не всегда означала инцест. В худшем случае это был инбридинг – связь между менее близкими родственниками. В отличие от инцеста, отношение к инбриндингу всегда было более терпимым – ещё в XIX в. обычным делом был брак с двоюродной сестрой. Это могло даже восприниматься как проявление аристократизма: «В этом роду женятся только на кузинах!» – говорится в романе М.Митчелл «Унесённые ветром» о роде Уилкслов. И вы, конечно, помните «настоящую леди» Мелани Уилкс из этого рода – слабое, болезненное создание, после первых родов еле поднялась, второй беременности не пережила. Надо полагать, не последнюю роль в этом сыграла череда близкородственных браков её предков.
Но самые известные жертвы инбридинга – это, конечно, монархи. Яркий пример – Дон Карлос, сын испанского короля Филиппа II Кровавого. Этот умственно отсталый агрессивный урод, вечная «головная боль» своего венценосного отца имел из восьми возможных прадедов и прабабок у него было только четыре, а из 16 прапрадедов и прапрабабабок – только шесть… Впрочем, венценосные особы не всегда ограничивались инбриндингом – у древнеегипетских фараонов обычным делом был инцест. Связано это было не только с заботой о чистоте «божественной» крови: по обычаю, унаследованному из матриархальных времён, трон передавался по женской линии, и чтобы сын мог наследовать отцу, он должен был жениться на сестре.
Иногда приходится слышать вопрос: почему инцест так опасен только для людей – у животных это происходит сплошь и рядом, и ни к чему страшному не приводит. Это не совсем так: особи с генетическими дефектами в результате инцеста рождаются и у животных, но они не выживают или не дают потомства – и дефектная линия, не начавшись, «растворяется» в естественном отборе. Человек же давно вышел из-под его власти – поэтому последствия инцеста могут передаваться дальше… вряд ли следует напоминать и о том, что животные не плачут, когда детёныши рождаются инвалидами или умирают в младенчестве.
А вот при искусственном отборе – селекции – инбридинг (а то и инцест) зачастую используется в качестве «инструмента»: ведь при этом как раз ставится цель закрепить какие-то мутации – те, которые нужны человеку. Конечно, результаты труда селекционеров живут и приносят пользу уже много лет, но… Все мы знаем, какого тщательного ухода требуют породистые кошки и собаки, как много сил надо потратить, чтобы вырастить культурное растение – дворняжки и сорняки намного крепче и жизнеспособнее! Близкородственные связи в любом случае не доводят до добра.
