Такими же эпитетами сопровождалось его имя в публикациях о нем духовного учено-литературного журнала «Странник» в 1874 году.
Так говорилось о нем в посмертных речах над его гробом самыми разными людьми.
Так оно было и на самом деле…
«Родился от причетника Конона Ананьева, новгородской губернии валдайского уезда ужинского погоста в 22 число марта, 1777 года», – писал в своей «автобиографии» высокопреосвященный Владимир. («Автобиография» была найдена уже после смерти архиепископа «в одеянии, – как писали «Казанские губернские ведомости» в 1856 году, – в котором (он) завещал положить себя во гробе».)
Отец вскоре после рождения сына, нареченного в крещении Василием, умер, и матери пришлось воспитывать его одной. Все же ей удалось дать ему первоначальное образование, и в 1790 году он был отдан в новгородскую духовную семинарию при Антониеве монастыре. Воспитывался он в семинарии, как он сам писал, на «казенном самобеднейшем содержании, по сиротству». Учился Василий, по сведениям его биографа Андрея Стародомского, «весьма прилежно», несмотря на то, что в семинарии было и холодно, и голодно, и грязно, и тесно.
Во время вакаций (каникул) Василий ходил домой в Ужино пешком, и однажды зимой едва не замерз по дороге. Когда его подобрал ехавший мимо торговец, семинарист в плохонькой одежонке уже не мог двигаться.
В 1792 году Василий был перемещен в Санкт-Петербургскую семинарию при Александро-Невской лавре, переименованную в 1797 году в духовную академию. Так что богословский курс в 1802 году Василий закончил уже в высшем духовном учебном заведении.
В том же 1802 году Василий Кононович был определен учителем грамматики в новгородскую семинарию. В 1803-м назначен «действительным учителем синтаксиса», а в 1804 году стал преподавать поэзию (вот какой предмет изучали в духовной семинарии, рассаднике мракобесия и лженауки, как еще совсем недавно вбивали нам в головы преподаватели атеизма, политэкономии и научного коммунизма), греческий и французский(!) языки.
В 1806 году его определяют учителем риторики и инспектором Новгородской семинарии, что было, наконец, хоть каким-то повышением по службе. И все эти годы он содержал свою семью, оставшуюся в Ужине.
Голодные семинарские годы и не сытые годы учительства отразились, конечно, на его физических качествах. Он был тщедушен и чрезвычайно худ. Очевидно, что это обстоятельство и послужило причиной его неудавшейся личной жизни: три риза Василий Кононович засылал к приглянувшимся ему девушкам сватов и три раза получал отказ. Очевидно, родители девиц, да и они сами полагали, что худой семинарский учитель чем-то болен, коли так худ.
Как известно, Бог любит троицу, а посему, получив третий отказ в сватовстве, Василий Кононович решил больше не испытывать судьбу, плюнул на возможность завести семью и подал прошение новгородскому викарию Евгению (Болховитинову) о принятии монашества.
– А зачем тебе иночество, сын мой? – спросил Евгений.
– Не желаю боле служить по должностям ученым, – в общем, соврал Василий. А затем сказал правду: – Хочу жить в монастыре для Бога и себя…
26 мая 1807 года он был пострижен в монахи с именем Владимир.
Летом того же года был посвящен в иеродиакона, а в декабре был рукоположен в иеромонахи Александро-Невской лавры.
Три года затем о. Владимир прослужил префектом Новгородской семинарии. Был ректором новгородских приходских училищ, а в 1811 году был произведен в игумена и определен в настоятельство Новгородским Антониевым монастырем. В марте 1812 года утвержден и ректором Новгородской семинарии.
Он был очень трудолюбив, и уже через год получил свою первую награду – был «пожалован Всемилостивейше бриллиантовым наперсным крестом».
Еще через год он удостаивается звания профессора богословских наук, а в 1816-году получает место настоятеля знаменитого Иверского монастыря с оставлением всех прежних должностей.
В начале 1819-года он переводится архимандритом Новгородского Юрьевского монастыря опять-таки оставаясь ректором Новгородской семинарии, а весной того же года Святейший Синод препоручает ему вакансию ревельского епископства с занятием места Петербургского викария. И опять трудолюбие и ревностность исполнения своих обязанностей приводит к высокой награде: уже в сентябре 1819-го преосвященный Владимир получает орден святой Анны первой степени.
При Владимире Ревельская епархия была одной из лучших в России. А вот Курская – нет. И в 1822 году Владимира перемещают на курскую и белградскую кафедры, дабы «ревностный, высоко-честный и благоплодный» епископ поднял порученную епархию на должную высоту. Восемь лет, девять месяцев и 20 дней управлял ею о. Владимир и сделал из нее епархию весьма благополучную. А в 1831 году, с пожалованием сана архиепископа, высокопреосвященный перемещается на кафедру в Чернигов.
Как пишут о нем современники, о почестях он никогда не помышлял, и потому, наверное, награды не обходили его стороной: в 1830 году он был пожалован орденом святого Владимира второй степени, а впереди его ждали еще два высочайших ордена России. Воистину, смиренным Господь дает благодать…
Наконец, в 1836 году архиепископ Владимир принял Казанскую епархию, очень обширную и непростую. Но приобретенный в других епархиях опыт, а главное, честное и ревностное отношение к делу, позволили высокопреосвященному быть достойным архипастырем и здесь.
Не единожды его вызывали присутствовать в Синоде, уважая его знания и опыт, а в 1838 году он был пожалован орденом святого благоверного Александра Невского, что делало его «командором» и давало право на повышенную («командорскую») пенсию.
В 1840 году архиепископ Владимир был «всемилостивейше пожалован» весьма нечастой наградой – алмазным крестом для ношения на клобуке. Государь в своем рескрипте на его имя писал:
«Преосвященный архиепископ казанский Владимир! Пастырское поприще ваше всегда отличалось благоразумною, усердною и кроткою попечительностию о пользе вверенных вам епархий, а ныне и тем же усердием вы несли особые труды по должности присутствующего в Святейшем Синоде.
Признав за благо почтить достойное и долговременное служение ваше монаршим вниманием, всемилостивейше жалую вам алмазный крест, для ношения на клобуке. Да послужит сие священное знамение залогом новых плодов, ожидаемых и впредь от вашей ревности к благочестию. Поручаю себя молитвам вашим, пребываю всегда вам благосклонный
Николай»
Владимир как никто другой, сделал весьма много для ликвидации последствий пожара 1842 года. Его заслугам следует приписать и открытие в Казани «новой» духовной академии. И опять почести не обошли его: 9 апреля 1843 года он жалуется очень редким орденом – святого Владимира первой степени. В «высочайшей» грамоте, присланной вместе с орденом, российский император писал:
«Многолетнее и полезное служение ваше Церкви ознаменовалось и в истекшем году ревностным исполнением нашей воли относительно открытия в Казани нового вертограда высших духовных знаний, не смотря на постигший оную пожар, коего гибельные следствия для тамошнего духовенства отвращены благовременными распоряжениями вашими к обеспечению нужд его.
В изъявление монаршего внимания нашего к таковым заслугам, сопричисляя вас к ордену св. равнопостольного князя Владимира первой степени, повелеваем вам знаки оного, при сем препровождаемые, возложить на себя и носить по установлению».
Но старость отняла силы. Владимир неоднократно подает прошения об отставке, но положительного ответа не получает. Наконец, «по расстроенному здоровью» Владимир увольняется с должности и удаляется в Свияжский монастырь, которым управлял около восьми лет и в котором «благочестно», – как писал № 2 журнала «Странник» за 1874 год, – отошел на вечный покой» 16 декабря 1855 года.
Перед погребением тело архиепископа обнесли вокруг Успенского собора Свияжского монастыря и положили под новой, устроенной в 1855 году, ризницей, с южной стороны, через стену от могилы святителя Гермогена.
