Школьная мебель, о которой идет речь, имеет конкретное название – парта Эрисмана. Ее создатель – российский врач-гигиенист швейцарского происхождения Федор (Фридрих) Эрисман в 1870 году написал научный труд, тема которого остается актуальной и по сей день – «Влияние школ на происхождение близорукости». Но констатацией причин он не ограничился – Ф.Эрисман разработал систему профилактических мер, в которую входили требования к освещению школьных классов, а также создал новую конструкцию школьной мебели.
Что же представляет собою парта Эрисмана? Прежде всего, в ней сидение совмещается со столом – какое это имеет значение, знает каждый родитель, который по десять раз повторял любимому чаду: «Поставь стул ровно!» Соединенную со столом скамью поставить криво невозможно в принципе. Глубина сидения точно рассчитана – чтобы бедро опиралось на нее хотя бы на две трети, или даже на три четверти – нога при этом будет согнута под прямым углом. Но главная особенность парты Эрисмана – это, несомненно, наклонная столешница, которая решала сразу несколько проблем: сидя за таким столом невозможно сутулиться, «писать носом», а текст положенной на парту книги оказывается под прямым углом к направлению зрения на расстоянии 30-40 см от глаз, как и нужно по правилам гигиены зрения.
Изобретение Ф.Эрисмана было оценено на самом высоком уровне – сам император распорядился обеспечить такой мебелью все школы. Вот только и император, и даже врач в данном случае оказались «далеки от народа» – от руководства школ, которому пришлось ломать голову, как распределить детей по классным комнатам – ведь такие столы занимали достаточно много место, от уборщиц, которым трудно было двигать тяжеленные парты… а главное – где взять на это деньги? Ведь парты делались из массива дуба – это материал дорогой… А главное – за такой партой удобно было сидеть, но очень неудобно садиться и вставать.
Обо всем об этом задумывался тот, кого эти проблемы касались в первую очередь – студент Петр Коротков, отправленный в ссылку на Урал и учительствовавший там в сельской школе. Начал он с того что переделал одноместные парты в двухместные – правда, так у детей появился извечный школьный соблазн – списывать у соседа, зато в тесный класс сельской школы убиралось на порядок больше парт, да и обходилось оснащение одного класса дешевле. Чтобы удобнее было садиться и вставать, П.Коротков сделал столешницу откидной. Шкафчиков для вещей в бедных сельских школах тоже не было – поэтому учитель дополнил парты полочками для учебников и крючками для портфелей, а также углублениями для чернильниц и желобками для перьев и карандашей.
Такая модифицированная парта Эрисмана была «унаследована» советской школой. Ее сделали еще более доступной, изготавливая из более дешевых материалов… но в этом упрощении не смогли вовремя остановиться. Изначально парта имела семь модификаций, чтобы дети по мере роста могли пересаживаться за более высокую парту, но со временем количество уменьшилось до двух – если же ребенок сидит за партой не по росту, то польза превращается во вред… Обозначилась и другая проблема: по классным комнатам детей (за исключением начальной школы) стали распределять не по возрасту, а по предметам – и если, например, в кабинете истории занимаются и пятиклассники, и десятиклассники, какие парты там поставить?
В общем, от парт Эрисмана школа отказалась – и на страну обрушилась «эпидемия» близорукости и сколиоза, а также его отсроченного следствия – остеохондроза.
Остается только порадоваться, что школьная мебель, сделанная по принципу парты Эрисмана – с наклонной столешницей и совмещенным сидением – вернулась в производство, а новые санитарные нормы фактически описывают ее. Вот только до оснащения такими партами всех школ еще далеко. Может быть, это первый вопрос, который следует поднять на ближайшем общешкольном родительском собрании?