О, эта улыбка окружена огромным количеством легенд. Рассказывают, что однажды некая русская туристка задержалась в музее до самого закрытия и долго смотрела на «Джоконду» в полном одиночестве – и вдруг ощутила невыносимую тоску и страх. Женщина едва не упала в обморок – к счастью, вовремя догадалась отойти от картины, но тягостное чувство еще долго не отпускало. Говорят даже, что когда будет разгадана тайна улыбки Джоконды, наступит конец света…
Самая же главная тайна заключается в том, что несколько веков на улыбку Моны Лизы… никто не обращал внимания. Дж.Вазари, говоря об этой картине, упоминает «приятную улыбку» – и это все (слабовато для вечной загадки бытия – не так ли?). И только в 1885 году французский писатель Т.Готье впервые высказался об улыбке Джоконды как об оружии опасно притягательной женщины-вампа: «Если бы Дон Жуан встретил Джоконду, он бы узнал в ней все три тысячи женщин из своего списка».
С тех пор споры об улыбке Джоконды не утихают. Каких только объяснений ни предлагали самые разные специалисты – причем не только искусствоведы – например, врачи находили в этой улыбке признаки… тонзиллита, предполагали также, что плотно сомкнутые губы скрывают отсутствие передних зубов (что ж, все может быть – стоматологии в то время было далеко до современных технологий). Высказывалось даже предположение, что Джоконда улыбалась потому, что… не отличалась умом.
Не меньше споров вызывает вопрос, что за женщины изображена на картине. Официальная версия, изложенная Дж.Вазари – третья жена флорентийского торговца шелками Франческо Джокондо – по ряду причин вызывает некоторые сомнения: утонченная техника картины характерна для более позднего периода творчества Леонардо, к тому же, находясь во Флоренции в 1500-1505 гг., художник писал фреску «Битва при Ангиари», и эта работа отнимала у него столько времени и сил, что он даже портрет маркизы Мантуанской писать отказался – что же говорить о жене какого-то торговца. Впрочем, не стоит забывать, что эпоха Возрождения – это как раз то время, когда «сила денежного мешка» начала медленно, но верно теснить старую аристократию – так что, наверное, можно представить себе художника, отказавшего маркизе ради жены богатого купца… к тому же, сама Лиза ди Антонио Мариа ли Нольдо Герардини дель Джокондо (таково полное имя нашей героини) происходила из знатного неаполитанского семейства.
Но если не Лиза дель Джокондо, то кто же? Высказывалось множество предположений: на роль модели предлагались незаконные дочери и любовницы герцогов и кардиналов, аристократки, рожденный воображением художника образ идеальной женщины, Джан Джакомо Капротти да Орено по прозвищу Салаи («дьяволенок») – любимый ученик художника, которого некоторые «толерантные» историки жаждут объявить его любовником – мол, потому-то Леонардо и написал его портрет в женском обличии. Есть и совсем уж экзотическая версия – Леонардо придал женское обличие… самому себе! Очень уж похожа женщина с картины на самого художника. Впрочем, для этого факта предлагается и более человеческое объяснение: художник написал портрет своей умершей матери на основе детских воспоминаний…
Догадки можно строить долго – но неплохо бы иметь свидетельство незаинтересованного лица. И такое свидетельство нашлось в 2005 году – в лице книги, принадлежавшей одному флорентийскому чиновнику, который лично был знаком с Леонардо да Винчи. Этот человек по имени Агостино Веспуччи имел обыкновение делать заметки на полях книги, и в одной из таких заметок упомянуто, что Леонардо работает одновременно над тремя картинами, в том числе над портретом Лизы Герардини.
Итак, все-таки Лиза Герардини дель Джокондо! Что же может скрывать ее улыбка? Возможно, мы поймем это, узнав, что в это время происходило в жизни этой женщины… У супругов родился долгожданный сын – возможно, именно в честь этого события и была заказана картина. Но сын, нареченный Андреа, не был первым ребенком Лизы – у супругов уже была дочь, которая умерла в младенчестве. Так может быть, загадочная улыбка Джоконды – это улыбка матери, в которой счастье материнства мешается с болью утраты, с тревогой за судьбу ребенка? Быть может, именно потому так волнует нас эта картина, что каждый видит в ней свою мать?
