Щенка воспитывали все: и сын, ее главный хозяин, и родители, и дочери, но, пожалуй, наибольшее внимание уделял малышке кот Чижик, сам когда-то воспитанный эрдельтерьером. И не беда, что месячный щенок был едва ли не больше своего учителя – авторитет кота был незыблемым. Он учил щенка самостоятельно есть из миски, играл с ним, учил умываться и чесать за ухом. Время шло. Легкий и уживчивый характер Баси радовал, она, практически, росла диванной болонкой, правда, легко обижалась, если ее ругали за маленькие щенячьи провинности, но все помнили, что, кроме воспитания, собака должна быть хорошо дрессирована, и поэтому своенравия не прощали. Добродушная Бася обожала своих хозяев, любила свой дом, радовалась гостям, правда, до тех пор, пока ей не казалось, что кто-то из них хочет обидеть хозяев. Тогда она показывала зубы и деликатно порыкивала. К этому времени полугодовалый щенок был уже весьма внушительных размеров, поэтому спорить с ней гости не решались и вели себя с ней деликатно и уважительно.
Среди такого безоблачного счастья было одно «но»: собака совершенно не выносила ветра. Даже находясь дома, при достаточно сильных его порывах, она старалась забиться в укромный уголок, и ни уговоры, ни команды не могли ее оттуда выманить. Приходилось вытаскивать ее силой и успокаивать – собачку била крупная дрожь, она подвывала от страха и старалась куда-нибудь спрятать голову. Обеспокоенные хозяева обратились к ветеринару, но доктор убедил их, что проблема – в «тепличном» воспитании, легкоранимой психике, выписал успокоительные препараты на время таких приступов страха и заверил, что при половом созревании собака их перерастет.
Собака росла, радовала хозяев, не причиняя им хлопот, была послушна, неагрессивна, дружелюбна и сообразительна – и все успокоились: значит, гены сенбернара оказались сильнее. Вот только, выходя на улицу, Бася очень ревниво следила, чтобы рядом с ее хозяевами никто не делал резких движений, коротко рыкала, но резкого окрика и рывка поводком бывало обычно вполне достаточно, чтобы пресечь агрессию. Двери же в квартиру никогда на замок не запирались, и, если кто-то чужой заходил в дом, Басе бывало достаточно только выглянуть из комнаты и молча взглянуть на гостя, и его желание пройти в дом без разрешения пропадало напрочь. Большего собака себе не позволяла – ей с раннего детства внушали, что шуметь в квартире нельзя, поэтому она, практически, никогда в доме и не гавкала.
Гром грянул, когда маленький щенок превратился во взрослую собаку, и обнаружились отклонения в гормональном развитии. Нет, она не стала агрессивной во время ее «женских проблем», но, когда они заканчивались, она неизменно укладывалась «на роды», а затем переключала свое внимание на Чижика. Из воспитателя кот превратился в воспитуемого, так как по размеру своему вместе с хвостом не превышал размеров ее огромной головы – то ли собака была очень крупной, то ли кот был очень миниатюрный. Вороватый по своей кошачьей природе, он так и норовил заскочить на кухню, куда вход животным был строго воспрещен – коту по причине своей вороватости, собаке – из-за крупных размеров. Бася строго следила за порядком, не позволяя коту приближаться даже к порогу кухни, коротким шлепком тяжелой лапы отправляя его подальше от заветной цели. С некоторых пор она вдруг решила, что и ее миска, стоящая в прихожей – тоже часть пищеблока, и перестала разрешать коту проходить мимо нее, даже если та была пустой. Увы, животные часто находились дома одни, пока хозяева были на работе, поэтому заметить начало «воспитательного» процесса люди не смогли. Увидев превышение полномочий, они собаку строго наказали, та, как всегда, подчинилась, но урок осознания своей власти она получила.
Настало время вязки, и вот тут-то добродушная Бася преобразилась. Она категорически не захотела «выходить замуж», и только желание избавить ее от гормональных проблем заставило силой лишить ее девственности – для этого собак удерживали шесть человек, и спасибо умному и опытному кобелю, любовь которого к Басе оказалась так велика, что он был согласен стерпеть что угодно, только чтобы обладать строптивой красавицей.
Неделю Бася просто лежала, положив тяжелую лобастую голову на лапы, а из ее глаз текли слезы. В это невозможно поверить, но это было именно так! Увы, ее жертва оказалась напрасной. Реакция на ветер оказалась еще хуже. Собака в это время стала не только неуправляемой – она стала агрессивной. С огромным трудом удавалось с ней справиться только сыну или хозяйке, и только после того, как на нее надевали намордник. Другие члены семьи не воспринимались ею в это время вовсе.
А дальше – все хуже и хуже. Несмотря на вовремя начатое лечение, болезнь прогрессировала все сильнее, и собака становилась временами просто опасной, учитывая ее размеры и силу. Тем более, что семье предстоял долгий переезд, и было понятно, что ни недельный переезд в поезде, ни длительный перелет собака не перенесет. Решение усыпить собаку принималось очень трудно, но это в данной ситуации казалось единственным выходом. Тем более, что спрогнозировать поведение собаки в незнакомых для нее условиях не брался никто, а близкий конец предрекали все ветеринары, к которым обращались в поисках действенного лечения любимицы.
Заплатив достаточно внушительную сумму, чтобы собака безболезненно уснула, сын и хозяйка привезли Басю в ветлечебницу. Маленькая лечебница захолустного амурского городка не имела в своем распоряжении препаратов, позволяющих уйти быстро, поэтому, пока началось их действие, Бася преданно смотрела в глаза хозяевам, а из ее глаз текли слезы. Обняв ее крупную лобастую голову, ее хозяева плакали навзрыд, и перед их глазами вставала вся ее недолгая шестилетняя жизнь. Она не хотела, или не могла уйти, и тогда ей вкололи ударную дозу. В последние минуты жизни ее мозг, одурманенный наркотиком, нарисовал какую-то хорошую картину, так как она, радостно повизгивая, завиляла хвостом.
Она и теперь, спустя четыре года, иногда снится, и тогда хозяева, мучаясь от чувства вины перед ней, снова и снова задают себе вопрос: правильно ли они поступили, лишив ее жизни, или был другой выход? Кто ответит?
