Мое поведение тут же изменилось. Очевидно, совсем без связи обойтись было невозможно. Следовательно, надо было держаться поближе к телефонам-автоматам, особенно к тем, которые принимали оплату кредитной картой. Оказалось, что популяция телефонов-автоматов значительно снизилась. Но три-четыре штуки я приметила и убедилась, что они работают. С одного из них позвонила мужу, пожаловалась на свою горькую долю и сказала, чтобы он не набирал мой номер понапрасну и не беспокоился. Но ощущение надетой на шею цепочки, ограничивающей свободу передвижения, все эти сутки меня не покидало.
Вторая неприятность – оказывается, я так привыкла к тому, что все необходимые телефоны находятся под рукой, в памяти мобильника, что большинства из них не помнила. К счастью, все самые главные и самые необходимые номера все-таки находились у меня в голове. Некоторые восстановила, позвонив домой. Одновременно оказалось, что шариковая ручка и блокнот в сумочке должны быть обязательно.
Таким образом, дело, которое мне предстояло сделать, из-за отсутствия связи не пострадало. С другой стороны и сослуживцы, и домашние, зная о случившемся со мной приключении (а я рассматривала утопление мобильника именно как приключение), не старались во что бы то ни стало меня «вызвонить» и не беспокоились из-за того, что я не на линии.
Современный телефон – маленький компьютер, позволяющий не только разговаривать со всем светом, но также осуществлять много других полезных функций: связываться с Интернетом и получать оттуда разнообразнейшую информацию, слушать музыку, читать электронные книги, играть в игры. Всех этих радостей я тоже в одночасье лишилась. Как ни странно, но обойтись без этих необязательных функций мобильного телефона оказалось не сложно, хотя и не совсем удобно. Зато появились несколько приятных часов «золотой скуки» или, как говорят итальянцы, «сладкого ничегонеделанья», «dolce farniente». Благодаря этим часам, я понаблюдала вечерний закат и мило поговорила с мужчиной за соседним столиком в кафе. Темп жизни, особенно в конце дня, резко снизился. Благословенный вечер без мобильника показался мне дополнительным выходным.
Об отсутствии мобильника я пожалела только однажды. А именно, когда на следующий день возвращалась домой. Обратная дорога занимала три часа. Можно было, чтобы развлечься, купить в магазине какую-нибудь книжку. Но я решила: экономить, так экономить, и взяла только местную газету. Газеты хватило на час. Следующий час я разглядывала морские пейзажи и других пассажиров. Почти все они сидели, уткнувшись носом каждый в свое драгоценное стеклышко, которого судьба лишила меня на целые сутки. Скорее, к счастью, чем к несчастью.
Резюмирую. Мобильный телефон для нас не только средство связи, но и коммуникатор, и памятная книжка, и развлечение. Благодаря ему мир для нас стал более «тесным», темп общения ускорился. Мы почти не пишем друг другу писем. Мы стали более торопливыми в общении и менее обязательными. Зачем торопиться успеть к назначенному часу, если всегда есть возможность встречу «переназначить»? Благодаря мобильнику из нашей памяти улетучились почти все важные телефоны, что не есть хорошо. Мобильник также стал для нас универсальной игрушкой и отбил желание брать в дорогу хорошую книжку или готовность общаться со спутниками.
Все перечисленное имеет как отрицательные, так и положительные стороны. Но в любом случае стиль нашей жизни здорово изменился. Одной из новых фобий стала номофобия, страх остаться без мобильника. Процент людей, страдающих от этого довольно серьезного психического расстройства, на удивление высок – 66 процентов.
То, что я почувствовала в течение дня без мобильного телефона, чешский журналист Томаш Гайзлер испытал на себе в течение полугода. Почти полгода он старался обойтись и без мобильного телефона, и без Интернета. И обошелся. Думается, что он поставил рекорд пребывания без мобильного телефона. При этом ему пришлось серьезно изменить некоторые уже устоявшиеся привычки: договариваться о встрече по обычному телефону (и постоянно ходить с мелочью в кошельке, чтобы оплатить разговор), пользоваться при поездках, обычной, бумажной, картой, а не Интернет-картой в мобильнике, оценить, насколько реальные друзья лучше друзей в социальных сетях, и вообще понять, чем приманивают нас социальные сети. По мнению журналиста, дело в том, что любое действие, которое мы производим в социальных сетях, способствует тому, что наш организм вырабатывает гормон дофамин, вызывающий у нас чувство удовлетворения сделанным. Дофамин действует, как легкий наркотик, как прием чая или кофе. В социальных сетях мы можем совершать множество, казалось бы, важных действий (лайки, перепосты), за которые получаем дофаминовую награду. Отсюда и привыкание к виртуальному общению.
А вот полгода обойтись без Интернета, как без могучего справочного средства, Томаш Гайзлер все-таки не смог. Но разрешив себе доступ к Гуглу, он все же не входил ни в какие социальные сети и даже электронную почту не проверял. И, кстати, именно работа с Интернетом помогла Томашу написать книжку практически без доступа к библиотекам.