Возьмем, к примеру, петуха. Тоже гордая птица. Но – работяга. Нужно ни свет, ни заря вскакивать на плетень и будить всю округу своим хрипловатым от недосыпу криком. А потом – топтать кур. Одну за другой. А ежели кто польстится на его подруг – биться насмерть за свое место под солнцем. Ну, за что такого простака уважать? Не птица, а так, название для ухи.
Иное дело индюк. Птица крупная, до пуда весом. Гордая, до невероятия. Выступает степенно, шаг широкий, мужественный. Настоящий граф, если не сказать – маркграф. Рог на лбу свисает, словно угол вельможной треуголки, надвинутой на глаза. Не пропустишь такого, не отойдешь вежливо и уважительно в сторонку – непременно осердится.
А уж, какой франт! Грудь колесом, голова важно откинута назад, манишка сверкает всеми цветами радуги, щегольской наряд (прямо из Парижу!) – просто отпад. Оцените! Как? Видали и не таких? Нет, подобного ему вы еще не видали. Потому что таких больше нет! И быть не может! Не верите? Ах, так! Голая шея синеет, краснеет, надувается. Перья встают дыбом, хвост то распускается, то складывается. Это означает, что индюк сердится. На что? Ему не верят, что он – лучший и единственный!
Видывали мы таких индюков. В человечьем обличье. У него прекрасный костюм, отутюженная сорочка, начищенные до блеска штиблеты. Он приехал на службу в шикарном лимузине с водителем в форменной фуражке, его пропускают вперед, здороваются, но он не отвечает на приветствия даже кивком головы.
Он проходит в свой кабинет. Секретарша тотчас несет ему кофе на блюдце, ставит на стол. Но он не смотрит на секретаршу, хоть она и премиленькая; взгляд его устремлен в только ему видимые дали. И он не благодарит за принесенное кофе, ведь индюки никогда не говорят «спасибо». Потому что они считают, что все им должны. А если случается иначе – они сердятся....
Индюк никого не замечает, весь мир сосредоточен в его Я. Он – единственный и неповторимый. Он самый красивый, самый достойный и... тупой, как пробка. Но он думает иначе. Он не знает, что он – тупой. Ведь это некому ему сказать...
Вид индюка впечатляет. И пугает. Но только тех, кто мельче и слабее. Индюк всегда чувствует, кто сильнее его. И если такая встреча происходит, индюк пасует. Если он в человечьем обличье, то с него спадает спесь, и он начинает лебезить и заискивать. Если индюк, как и положено, в обличье птичьем, он падает плашмя, словно подкошенный. И вытягивает шею: руби, дескать, хозяин, ежели рука не дрогнет.
А как он обхаживает будущую подругу в брачный период! Распушив хвост, он кружит вокруг индюшки, чертя крыльями круги по земле и издавая призывные гортанные звуки, понятные, верно, только ему одному. А когда индюшка не отвечает ему благосклонностью и не желает доставить удовольствия, индюк сердится.
Они много на что сердятся, индюки. Но все это как-то несерьезно. А вот индейка отварная под белым соусом или запеченная с опятами и черносливом – посерьезнее будет...
