У сторонников новоявленного лауреата возникал законный вопрос, почему премия была присуждена после издания романа «Доктора Живаго», литературные достоинства которого весьма сомнительны. Оставим в стороне критические высказывания о нашумевшем романе братьев по перу из Союза писателей СССР, их нетрудно уличить в ангажированности. Но вот оценка Владимира Набокова известного русского эмигранта, который провел не один десяток лет заграницей и которого невозможно заподозрить в симпатиях к советской власти. В письме Роману Гринбергу он писал: «Ты пишешь о „Докторе Живаго“. На мой вкус это – неуклюжая и глупая книга, мелодраматическая дрянь, фальшивая исторически, психологически и мистически, полная пошлейших приемчиков." Нелестно отзывались о литературных достоинствах «Доктора» и друзья Пастернака А. Ахматова и В. Шаламов.
История появления романа тоже полна загадок. Борис Пастернак задумал свой роман ещё в 1945 году, писал его 10 лет. Действие романа разворачивается между двумя войнами, практически охватывает всю историю советской страны и была скорее автобиографической и больше напоминает «Хождение по мукам» Алексея Толстого круто замешанного на индивидуализме и мелодраме. В 1956 году Пастернак предложил свою рукопись журналам «Новый мир» и «Знамя» и, не дожидаясь ответа, передал несколько экземпляров на запад: итальянскому миллионеру Д. Фельтринелли, английскому философу и литератору Исайе Берлину, и Элен Пелтье - французской славистке . Первый тираж был небольшим всего 12 тыс. экземпляров. Но шум вокруг запретного романа уже был поднят и спрос на книгу нарастал с каждым днем.
В сентябре 1956 года редакционная коллегия «Нового Мира» (Б. Агапов, Б. Лавренев, К. Федин, К. Симонов, А. Кривицкий) вернули рукопись «Доктора Живаго», сопроводив весьма неприятным для автора отзывом. Через несколько недель Союз писателей СССР единогласно исключает Пастернака из Всесоюзной писательской организации и ходатайствует о лишении его советского гражданства. Для «лучшего поэта СССР», как некогда окрестил его Бухарин, это было смерти подобно. Но маховик антисоветской пропаганды с использованием «враждебного пасквиля» раскручивался с новой силой. ЦРУ наводнила Европу бесплатным карманным изданием нобелевского «шедевра» и вручала как библии советским туристам при первой же возможности. То на международной выставке в Брюсселе, то на фестивале молодежи и студентов в Вене.
Книга стала появляться в «самиздатовском» варианте в СССР и разошлась среди интеллигенции и студенчества. Нудная скучная любовная лирика, с жизнеописанием рефлексирующего интеллигента, обильно сдобренная буржуазным индивидуализмом, никак не «тянула» на мощное средство антисоветской пропаганды и явно не стоила того шума, который вокруг неё устроили. Даже эпатажный Евтушенко говорил о том, что роман Пастернака не вызвал особого интереса у современного советского читателя, уже увлечённого литературой Э. Хемингуэя и Д.Сэлинджера.
Между тем, исключенный из Союза писателей СССР ,Борис Пастернак продолжал публиковаться, оставался членом Литфонда, получал гонорары, . Он не собирался покидать СССР, в письме на имя Хрущёва он писал: «Покинуть Родину для меня равносильно смерти. Я связан с Россией рождением, жизнью, работой».
Борис Пастернак, сломленный массовой кампанией,поднятой против него, вынужден был отказаться от премии. Поэт отправил телеграмму в комитет по Нобелевским премиям, в которой писал: «В силу того значения, которое получила присуждённая мне награда в обществе, к которому я принадлежу, я должен от неё отказаться. Не сочтите за оскорбление мой добровольный отказ».
Только спустя 19 лет после смерти поэта 9 декабря 1989 года, премия и медаль Нобелевского лауреата были вручены в Стокгольме сыну поэта – Евгению Пастернаку. Он же был редактором собраний сочинений своего отца после его реабилитации.
Если сравнить роман «Доктор Живаго» с современными опусами Татьяны Толстой, Бориса Акунина, Дмитрия Быкова, Виктора Ерофеева, Владимира Сорокина и Виктора Пелевина, в которых Россия предстает страной, населенной неполноценным убогим народом, мрачным царством злодеев и тиранов, которые правят бесчеловечным стадом, то Пастернак выглядит сегодня невинной овечкой и вполне благонамеренным советским писателем.
