Так вот, у него умерла мама. Он взял административный отпуск, чтобы по-человечески ее похоронить и справить девятины, ну и дом, что остался, частный, деревянный, как-то постараться оформить на себя. Или хотя бы сделать первоначальную попытку.
Вернулся он задумчивый.
Мы с вопросами к нему не лезли, понимали – горе. Потом, когда он отошел от смерти матушки своей, он рассказал мне историю, которая случилась в Барнауле, после которой мне захотелось опрокинуть шкаф и заорать во все горло крайне непотребные слова. Вроде, ничего нового я не узнал, но она и по сей день не дает мне покоя. Поэтому я ее сейчас расскажу... И я был согласен с его конечной фразой, которой он завершил свой рассказ:
- Валить надо отсюда. Хоть с голой задницей – но валить.
«Отсюда» – значило: из России. И я, как уже сказал, был тогда с ним согласен. Сейчас я согласен с ним еще более.
Вовкина история – вот она.
У него есть родственник, пожилой русский человек. Когда он был маленький, то жил на Украине. Когда ему было девять лет, началась война, и на Украину пришли немцы. Оккупация, «новый порядок» – все, как положено. Сначала из села, где он жил, вывезли в Немчину молодежь. Чтобы работать на Великий Рейх. А потом в Германию стали вывозить и детей. Чтобы сделать из них лакеев и домашнюю прислугу.
Поначалу был детский концлагерь. Колючая проволока, овчарки и местный «доктор Менгеле», ставивший на детях медицинские опыты. Потом, после так называемого «карантина», детей раздали в немецкие семьи.
Вовкиному родственнику повезло: он попал к доброй (относительно) женщине, муж которой был на фронте, и дому и прочему хозяйству не хватало рук. А тут – молодые дармовые руки. Пахал на немку Вовкин родственник день и ночь. Но и кормежка была приличной. Более того, немка еще что-то и приплачивала, и родственник мог купить себе в выходной день сладости, сходить в кино или приобрести новую обувку.
Так продолжалось несколько лет. Вовкин родственник подрос, обучился немецкому языку и вполне мог сойти за местного. Когда в самом конце войны в этот немецкий город пришли американцы, немка-хозяйка предложила парню остаться.
- Зачем тебе возвращаться в Россию? – уговаривала его немка. – Там тебя посадят в тюрьму. А здесь через несколько лет ты женишься, и будешь жить хорошо. Я сама подберу тебе хорошую невесту.
Но Вовкин родственник, «освобожденный из плена», хоть и знал, что многие из таких же, как он, остаются, все же решил вернуться на Родину. Ведь он – русский человек. Из американской оккупационной зоны он попал в советскую, потом новый «карантин», весьма похожий на немецкий концентрационный лагерь, только без кормежки, и вот – Родина. Только села его – нет. Одни головешки да остовы печей...
Судьба занесла его в Барнаул. Жил он, как и Вовкина матушка, в частном секторе, застроенном деревянными домами и домишками. Работал, вошел в возраст, а потом вышел на пенсию.
И вот в один прекрасный день он получает вдруг вместо трех тысяч пенсии – девять. Сразу вопрос: откуда, за что? И не станут ли потом вычитать?
- Не знаем, - отвечают. – Наше дело выдать...
Разобрался таки дед. Оказалось, это деньги из Германии. Компенсация тем, кто был принудительно угнан на работы в Германию в годы Второй Мировой войны.
Славно зажил дед. Внукам стал помогать, на столе сыр с колбаской появились, сметанка даже. А годика через три после начала «большой пенсии» делегация к нему приехала. Из Германии. Как, дескать, живешь, дед? И не надо ли чем помочь, в смысле лечения или еще чего?
- Нет, благодарствуйте, – ответствовал дед. – Все, слава Богу.
И спасибо, дескать, вам за вашу заботу. Очень кстати эта ваша шеститысячная компенсация.
Переглянулись визитеры, посмотрели на переводчицу: не путает ли она чего. Нет, не путает, вроде. Тогда немцы новый вопрос задают:
- О каких шести тысячах ты говоришь, дед? Мы тебе только три тысячи марок начисляем...
Марок... Это, стало быть, по курсу – 40 тысяч рубликов. А дед получает только шесть тысяч. Рублей. Поняли все делегаты, повесили головы. Понял и дед, что вместо 40 тысяч ему, как псу, обглоданную косточку бросили. И не немцы – наши...
Хотел было идти ко власти морду бить тому, кто его деньги нагло и бессовестно прикарманивает, даже узнал, кто именно: толстомордый такой, лет под сорок. Потом передумал. Поскольку это ничего не даст. И денег ему не возвернет. А менять человеческую породу и страну – сил у него уже не достанет.
Выход нашли немцы. Они перестали перечислять деньги для деда. Со следующего месяца к нему теперь стал ездить специальный курьер и передавать компенсации лично ему в руки. Конечно, с росписью в ведомости. Пусть-де толстомордый поганец теперь облизывается...
Так продолжается и по сей день. Каждый месяц к нему приезжает курьер из Германии и привозит деньги. Валюту старик складывает аккуратно в коробочку, не тратит, бережет. Банкам он не доверяет. Обманут, как уже не единожды бывало.
Дед ныне доволен, весел и светел. Ведь он знает, что хорошие и честные люди – есть. Правда, в другой стране...
Иногда его посещает мысль, что лучше было все же остаться в Германии. Сейчас бы он был солидным герром, жил бы сыто и спокойно, и не знал бы тех проблем, которые отравляют ему жизнь здесь, в России. И этого толстомордого чинуши-вора не знал бы.
Но он гонит эти мысли прочь.
Ведь он – русский человек.