Они выглядели как прекрасные девы, какие-то легенды награждают их хвостами, какие-то оставляют им стройные ноги.
И редкий человек в ту пору не слышал их звонкого смеха в журчанье воды.
Наяды были существами почти божественными, но если считалось, что божество – вечно, то наяды этим не отличались. Они жили, конечно, много дольше людей, но всё же и их безудержным пляскам в волнах был отмерен свой срок.
Наяды были дочерьми Зевса и крепче других его детей, помнили о своем предке, титане по имени Океан, омывающем всю землю, и его жене Тефиде, что были в свою очередь родителями самого Зевса.
Кто-то считает, что наяды – это духи вообще, но это не совсем так. Наяды духи, боги, покровительницы вод, к тому же, только пресных. Подземных ручьев, рек, озер и небольших прудов. Но никак не лесов, гор или даже соленых вод. В лесах из-за дерева выглядывали дриады, в горах встречали путников ореады, а в океанах заправляли океаниды. Последние, к слову, приходились наядам не столько сестрами, сколько… тетями. Если наяды были дочерьми Зевса, то океаниды в свою очередь были непосредственными дочерьми Тефиды и Океана.
И хотя они, как и дриады и ореады, были нимфами, но, как и о людях, о них никак нельзя сказать, что были они одинаковыми.
Наяды были мирными духами. Всё, что они делали – это танцевали друг с другом и заигрывали с фавнами. В основном. Впрочем, водные богини всегда были дружелюбны к людям, иные воды с покровительницей наядой могли излечивать любые болезни, а какие-то даже дарить настолько долгую жизнь, что она граничила со столь желанным так многим бессмертием.
И, конечно же, нельзя забывать, что наяды были хоть и богинями, но всё же женщинами. Порой любящими, а порой и мстительными. Так наяда Номия однажды отомстила своему возлюбленному, пастуху Дафнию. Тот изменял прекрасной богине. Но если с обычной женщиной дело кончилось бы битьем посуды и хлопком дверью (впрочем, в те времена, возможно и того не было бы), то мстительная наяда, устав от его похождений, просто обратила наглеца в камень. Впрочем, другие источники говорят, что она его ослепила, но, тем не менее, без ответа не оставила – в гневе даже ласковая наяда становится настоящей Медузой горгоной.
С другой стороны, её подруга, Мента, оказалась сама жертвой любовной страсти. Не смотря на то, что покровительствовала она мрачным водам мертвых, и в её сердце разгорелась любовь к властителю мертвых – Аиду. О запретной страсти прослышала жена Аида, прекрасная повелительница подземного царства Персефона. В гневе, она убила Менту, смевшую посягнуть на её брак.
Вот так и получается, что наяды были, по сути своей, олицетворением женщин. Где-то романтичных, где-то ласковых, где-то веселых и беззаботных. Как вода, они ласково обнимали вступившего к ним, но превращались в безудержный поток, если были оскорблены.
