- Бесчестность – это грех, сребролюбие – тоже.
- Честность превыше денег, порядочное имя стоит дорого, и за деньги его не купить.
- Бедным, неимущим, сирым надобно помогать. Как? Не милостыней единожды поданной, а созданием рабочих мест.
- К тем, кто на тебя работает, относиться надобно по-божески, то есть всячески опекать и делать все, чтобы жизнь простого люда была лучше. Господь, видя такое усердие, не оставит радетеля своими милостями.
Эти правила соблюдались неукоснительно, были завещаны детям и внукам.
Морозовых уважали, к их мнению прислушивались, вести с ними дела почитали за честь. Дед и отец заслужили право называться «потомственными почетными гражданами» и очень этим гордились. Савва Тимофеевич Морозов (1862-1905) вырос достойным сыном своих родителей. Он получил самое лучшее по тем временам образование:
- сначала были годы ученичества в Четвертой московской гимназии;
- потом, обучаясь в Московском императорском университете, он получил диплом химика;
- завершил образование в Кембриджском университете.
Теперь он знал все о красителях и текстильном деле, а потому никто не возражал против назначения Саввы Морозова на должность директора-распорядителя Товарищества Никольской мануфактуры. У нового директора была отличная привычка: он вставал чуть свет и работал допоздна. А от своих рабочих и служащих требовал четкого выполнения обязанностей и инициативы. Трудовой график для мануфактуры Савва продумал сам, сделав его более удобным для рабочих. Одно из его революционных начинаний – оплата отпуска по беременности. За него, да и за многое другое Морозова не раз осуждали другие купцы и «знатная общественность». Савва на них внимания не обращал, он шел своим путем: открывал школы для рабочих, сделал на своих фабриках рабочий день короче, чем на других предприятиях, давал стипендии для одаренных юношей, желающих получить образование в технических университетах, постоянно искал новые красители, разработал систему поощрения для инициативных работников.
За несколько лет Савве Тимофеевичу удалось удесятерить капитал, оставленный ему отцом и дедом. Завидный жених, к огромному сожалению всех московских невест, не оправдал их надежды – мало того, что выбрал в жены «разведенку», так она оказалась еще и бывшей женой двоюродного брата. Савва Морозов и Зинаида Викулович венчались в 1888 году, и тут вылезло еще одно пикантное обстоятельство. Первенец Морозова родился через шесть (!) месяцев после свадьбы. Это обстоятельство Москва обсуждала особенно бурно. Молодожены на сплетни не обращали внимания. Савва купил дом на Спиридоновке, снес его, и Ф. Шехтель в рекордно короткие сроки выстроил на этом месте особняк, от роскоши которого приходили в восторг все, кому доводилось в нем побывать.
На балах подавали изысканные яства, среди приглашенных можно было увидеть знатных особ, услышать игру известных музыкантов, познакомиться со знаменитыми писателями. Особняк посещали Станиславский и лучшие актеры опекаемого Саввой МХАТа. Морозов, руководя финансовой частью театра, изыскал средства и сумел добиться строительства нового здания. Вся Москва говорила о том, что здание в Камергерском переулке театр получил только благодаря щедрости и изворотливости своего мецената. Савва вообще много средств тратил на благотворительность. Помня заветы предков, он не жалел денег для нуждающихся студентов. Говорили, что на выделенные им стипендии и пособия постоянно обучались более двадцати студентов в год.
«Купеческий воевода» (так газетчики называли Морозова) продолжал богатеть. Он владел хлопковыми полями в Туркестане, открыл Трехгорное пивоваренное предприятие, учредил и возглавил Акционерное общество соединенных химических заводов «С. Т. Морозов, Крель и Оттман». На зависть Москве владел двумя лучшими рысаками, и все призы на скачках были его. Савва купил два больших участка земли в Сибири, открыл там два новых химических завода. Деньги текли рекой. Это не могло не привлечь авантюристов всех мастей.
Вообще-то, Морозов умел говорить нет проходимцам, но, как и многие в то время, попался «в капкан революции». В его окружении появились сначала революционеры разных партий, потом их вытеснили большевики. Они сумели увлечь миллионера своими горячими речами о справедливости и жизни, которая даст всем равные возможности. Савва и сам мечтал о светлом будущем и, как мог, его приближал, а потому щедрой рукой подписывал чеки для нужд партии, прятал в своем особняке «нужных партии людей», на его деньги за границей издавали «Искру». Это не нравилось его матери, жене и подросшим сыновьям. Начались скандалы. Савва не раз хлопал дверями и не появлялся дома неделями.
А Россия бурлила, революционная буря сгущала тучи, и раскаты грома уже сотрясали страну. Для переворота денег нужно было много. И купец Морозов, ставший негласным «партийным кошельком» большевиков, преисполнившись важностью момента, выдавал нужные суммы. Тогда в дело вмешалась мать. Сначала она пыталась уговорить Савву, заставить его прекратить общение с «партийными товарищами», в частности с Горьким, Бауманом и Красиным. Но это не помогла: ее сын был упрям, а если чувствовал, что правда на его стороне, то ничто не могло заставить его передумать.
Революция 1905 года и жестокая расправа над рабочими заставили его написать записку для правительства и царя. Он назвал ее «О причинах забастовочного движения» и добавил туда второе название – «Требования демократических свобод». Требования были стандартными – свобода слова, печати, создание профсоюзов, равные прав для всех сословий и гарантия неприкосновенности личности. Мать и правление мануфактуры не позволили дать ход записке. Политикой они почти не интересовались, но хорошо понимали, какие выводы сделает жандармское управление.
Уговоры не помогли. Тогда мать стала говорить о том, что Савва болен, он очень устал, его нервы на пределе, он нуждается в отдыхе за границей. Мало того, был созван консилиум, и врачи подтвердили «истощение душевных сил», назначили лечение на водах и непременно за границей. Потом она потребовала созыва пайщиков Никольской мануфактуры – главного детища Морозова. Мать заранее выяснила мнение каждого пайщика, сумела убедить всех и обговорить текст итогового решения. Пайщики проголосовали, как надо. М. Ф. Морозова, единогласно была избрана на должность директора-распорядителя вместо своего сына. Согласно протоколу собрания, Савва добровольно уступил свой пост матери.
Как все происходило на самом деле, теперь вряд ли кто-нибудь узнает. Версий было много. Главная тиражировалась в советское время и звучала так: родственники и компаньоны предали Савву, у него начался стресс, с которым он так и не справился. Самая последняя версия – родня Савву не обижала, большевики наседали, требуя денег, купец отказал, ему начали угрожать физической расправой. Этот шаг был вынужденным, и предприняли его только во имя спасения жизни Морозова.
Савва Морозов выехал за границу. Официальная версия – лечить нервы. Его сопровождали жена и личный врач. Отношения супругов испортились давно, и оба этого не скрывали. Более того, возле Саввы постоянно видели одну из первых красавиц России актрису Андрееву. Говорили, что у них связь, что щедрый богач даже обещал на ней жениться. Но Андреева вдруг увлеклась «Буревестником революции» и стала жить с Горьким гражданским браком. Слухи, однако, не прекратились, и каждая встреча красавицы актрисы и богатого мецената обрастала несуществующими подробностями. Одним словом, эта история изрядно измотала нервы и Савве, и его жене.
Теперь (так, по крайней мере, казалось) трудный период отношений закончился, и супруги готовы были простить друг другу все. Они остановились в роскошном номере гостиницы в Канне, вкусно поужинали, много шутили и смеялись. А утром жена обнаружила труп Саввы.
Грудь прострелена. Руки на груди. Рядом с телом записка. Текст стандартный: «В моей смерти прошу никого не винить». Постояльцы «Роял-отеля» шептались: «Богатый русский покончил жизнь самоубийством», - и спешили съехать. Плохая примета, знаете ли, жить там, где кто-то недавно свел счеты с жизнью.
Полиция поспешила объявить, что сомнений в причине смерти господина Морозова нет. Тем более, что мать почившего сразу же заявила, что позорить семью не даст и полицейских разбирательств не допустит. Жена плакала, прижимала к груди букет цветов, подаренный ей мужем накануне, и на вопросы не отвечала. А вот друзья-предприниматели сразу же заподозрили большевистское окружение Морозова в преднамеренном убийстве Саввы. По их версии, Савва наконец-то сказал нет и очередного чека не дал. А деньги были нужны и срочно. Вот тогда возле Морозова снова появилась Андреева. У красавицы была записка Саввы. Та самая, которую полицейские нашли возле трупа. Говорят, что после разрыва он сгоряча хотел повеситься, даже записку написал. Потом остыл, передумал, а записку отдал Андреевой. Наверное, хотел показать, как серьезно она ранила его сердце. А та бумажечку припрятала. На всякий случай? Или уже догадывалась, что момент икс скоро настанет?
Дальше опять разночтения, то есть варианты одной версии. Первая - актриса выкрала у Морозова страховой полис на сто тысяч рублей. Вторая - он сам ей его отдал. Якобы хотел, чтобы она в случае его смерти ни в чем не нуждалась. Так или иначе, но полис к оплате предъявила именно Андреева. Очень подозрительно выглядит и то, что Красин жил в Каннах всего четыре дня, и в час смерти Морозова он находился в отеле. В протоколе допроса портье это зафиксировано. Но искать какого-то русского никто не стал, разбирательств не было. Вердикт – самоубийство.
На похоронах молчали. На поминках произносили трогательно-возвышенные речи, вспоминали добрым словом все дела Саввы Тимофеевича. Но вопрос «Кем был Савва Морозов?» долго оставался темой разговоров, споров и даже публичных дискуссий. Сошлись на том, что Савва Морозов, во-первых, был порядочным человеком. Да, он ошибался, был излишне наивен и, как показало время, ничего не понимал в происходящих вокруг него событиях. Но чести своей подлостью не замарал. Во-вторых, он был талантливым предпринимателем и умел видеть перспективы развития отрасли, в которой работал. В-третьих, он был щедр. О его благотворительности можно долго рассказывать. Стоит упомянуть и о том, что частенько о его пожертвованиях, созданных им фондах, выданных им стипендиях никто не знал. В-четвертых, он был меценатом. Зайдите в Камергерский переулок: здание МХАТ и его история – лучшее тому подтверждение.
