В 1726 году он был приглашен в Санкт-Петербург Академией Наук, имея за плечами лишь 19 лет, но уже звание адъюнкт-профессора. Конечно, он стал выдающимся ученым, академиком и звали его Леонгардом (Леонардом) Эйлером. Формулы, выражающие тригонометрические функции переменного x установлены им, и носят его имя.
Помимо прочего, Эйлер народил двух сынов; старшего, Иоанна Альберта, будущего академика и непременного секретаря Академии наук, и младшего, Карла, дослужившегося до лейб-медика при Высочайшем Дворе.
В последней четверти XVIII века родилась у Карла дочь, которую назвали Елизаветой. Воспитывалась она поначалу дома, а затем была отдана в Cмольный институт Благородных девиц.
В те времена порядки в институте, что находился при Воскресенской женской иноческой обители, мало отличались от монастырских. За малейшую провинность можно было лишиться обеда или свидания с родными. Но Лизанька Эйлер была сама кротость и, кажется, ни разу не подверглась подобным наказаниям. Ее отличали институтские инспекторши, и вскоре о ней узнала и приблизила к себе сама императрица Мария Федоровна.
Выйдя из института, Елизавета какое-то время жила в Петербурге, где познакомилась с «редактором форм уголовного права высочайше утвержденной императором Александром I комиссии для составления законов» немцем славянских корней Карлом Теофилом Фойгтом, которого все звали Карлом Амвросиевичем.
Фойгту было за сорок, Елизавете почти в два раза меньше, но дочерью она была идеальной, послушания и кротости было не занимать, и в 1804 году, по настоянию отца, она выходит за Карла Амвросиевича и переезжает в Нарву, где Фойгт в то время служил бургомистром магистрата.
Карл Амвросиевич, тяготясь службой в Нарве, начинает искать места в каком-нибудь университете (он окончил курс в Лейпцигском университете, какое-то время преподавал в Дерпте и писал научные статьи по юриспруденции и философии), и в 1808 году таковое получает: утверждается ординарным (полным) профессором на кафедру теоретической и практической философии Казанского Императорского университета.
В середине сентября 1808 года Фойгты перебираются в Казань. К этому времени у Елизаветы Карловны на руках было уже двое сыновей, младшему из которых было чуть более пяти месяцев.
У
строились неплохо, через год купили дом – Фойгт намеревался осесть в Казани навсегда, – но в 1810-м Карл Амвросиевич захворал, слег и летом 1811 года умер. Полученное вспоможение от университета – 6 000 рублей – проживалось быстро, содержать дом не хватало сил, дети входили в ученический возраст, и Елизавета Карловна уже не знала, что и делать. Помощь пришла со стороны профессора чистой математики Мартина Бартельса, замечательного ученого и человека, благородно ушедшего позже из университета, дабы уступить кафедру своему ученику, гениальному Николаю Лобачевскому. Бартельс предложил Елизавете Карловне свою квартиру, и она согласилась.
Прожила Елизавета Карловна у Бартельса недолго; вскоре ее с детьми увез к себе предложивший ей руку и сердце и получивший согласие молодой профессор анатомии, физиологии и судебной медицины Иван Осипович Браун, будущий первый ректор университета. Вокруг молодой вдовы вообще крутилось тогда немало холостых профессоров, и, как писал Н.Н. Булич в части первой своего труда «Из первых лет Казанского университета», «есть основание думать, что кроме высоких душевных свойств вдовы, большая доза привлекательности ее личности заключалась в родстве с Фуссами». Дело в том, что весьма влиятельный не только в петербургской Академии Наук, но и в сферах тогдашнего министерства просвещения академик и непременный секретарь АН Николай Иванович Фусс был женат на дочери старшего сына Леонгарда Эйлера – Иоанна Альберта, то есть на двоюродной сестре Елизаветы Карловны. Кому же помешает такое замечательное родство?
Действительно, в 1814 году Браун был избран ректором, и Елизавета Карловна, стало быть, стала ректоршей и статской генеральшей.
Браун был, по словам его младшего пасынка Карла Карловича Фойгта, «человеком характера чрезвычайно серьезного и стойкого» и пользовался в городе всеобщим уважением, доказательством чего могут послужить его похороны в январе 1819 года.
Снова Елизавета Карловна осталась одна. И опять ненадолго. Овдовевший в 1821 году профессор ориенталистики Франц (Федор Иванович) Эрдман, женатый на племяннице Елизаветы Эйлер-Фойгт-Браун, делает предложение, стало быть, тетке своей бывшей жены и получает согласие.
И стала Елизавета Карловна жить-поживать с сыновьями уже в доме Эрдмана. «Это третье замужество вдовы Фойгт, – писал Булич, – продолжалось 15 лет и кончилось не новым вдовством, а лютеранским разводом (в 1837 году)».
Вот такая судьба. После 1837 года Елизавета Карловна смирилась, нового замужества не искала и перебралась в дом младшего сына Карла Карловича Фойгта, профессора словесности Казанского Императорского университета. Современники писали о всеобщем уважении к этой небольшого роста сухонькой старушке и называли ее «живой летописью за полстолетие университетской жизни». Умерла она в 1852 году в весьма почтенном возрасте вдовой уже трех профессоров.
