У каждого свое время и своя Москва. ТОЙ Москвы больше нет.
Стольный град оставался историческим центром России, пока трепетно относился к своим старым домам, маленьким переулкам, не менявшимся веками названиям. Пусть не все заслуживало гордого звания «исторический памятник», но ведь понятие это складывается не из официально признанных культурных и географических единиц. Память – вот где история.
Путешествую по городу, которого больше нет. Любимое место – Пушкинская площадь. К счастью, она все еще здесь. Но почему памятник поэту позеленел? Раньше, помнится, чистили не только памятники вождям революции… Пушкин по-прежнему задумчиво смотрит в сторону Тверского бульвара. Рассказывали, что раньше памятник стоял на противоположной стороне улицы, и казалось, что поэт идет по бульвару в сторону Тверской улицы. Потом его переместили на площадь, а взгляд его все равно остался обращенным туда, на любимый бульвар.
Это был пятачок радости и счастья. Выйдя из троллейбуса на Малой Дмитровке, студенты бежали наискосок через площадь, в подземный переход, к старинному кварталу, зажатому между Тверским бульваром и Малой Бронной. Завтрак в кафе «Молочная»: манная каша, столь нелюбимая в детстве, здесь казалась манной небесной. Поджаренная колбаса с картошкой и зеленым горошком – если стипендия была недавно. Потом – бегом к институту вниз по бульвару, к старинному особняку с памятником бывшему владельцу во дворе. Теперь часть квартала снесена, и бок бульвара словно оголился. Подмигивает огнями со стороны Малой Бронной «Макдоналдс»…
В шаговой доступности – МХАТ, Ленком, театр Маяковского, Зал Чайковского, любимый кинотеатр «Россия» (теперь Пушкинский), театр Станиславского и Немировича-Данченко. ВТО (Всероссийское Театральное Общество – теперь его нет) на улице Горького (ныне опять Тверской) с его элитными вечерами, встречами с театральной, музыкальной и литературной элитой было доступно лишь избранным, в их числе – студенты творческих вузов...
По бульварному кольцу ходили троллейбусы, мимо улочки Сивцев-Вражек до Котельнической набережной, к Центральному открытому бассейну «Москва». Зимой над ним клубился пар, на головы купавшихся падал снег, и все же народу было всегда полно. Сейчас на этом месте Храм Христа Спасителя. Он был там и до бассейна. Большевики разрушили его, и размещение на месте храма именно бассейна было явно не случайным – ведь именно водой смываются все следы… Теперь все вернулось на круги своя. А бассейна все же жаль.
Кто-то сказал, что Москва сейчас напоминает нарядную крупную тетку со множеством несовместимых украшений и аксессуаров. Можно согласиться с этим, а можно и поспорить. Движение вперед – это неплохо. Но когда движение по головам, по сердцам, по памяти…
Ностальгия сродни болезни. Она заставляет цепляться за прошлое, идеализировать далеко не совершенные моменты жизни, никому не нужные предметы. И мешает рассмотреть и принять все новое, отличное от того, что дорого сердцу. А что, собственно, происходит? Да ничего особенного, просто как по Евтушенко:
Я тоскую, как по дому,
По Тбилиси давних лет,
По себе, по молодому,
С той, которой больше нет…
Только название города – Москва.