icon-star icon-cart icon-close icon-heart icon-info icon-pause icon-play icon-podcast icon-question icon-refresh icon-tile icon-users icon-user icon-search icon-lock icon-comment icon-like icon-not-like icon-plus article-placeholder article-plus-notepad article-star man-404 icon-danger icon-checked icon-article-edit icon-pen icon-fb icon-vk icon-tw icon-google
Елена Асвойнова-Травина
Культура и искусство

Хотите узнать о Римском-Корсакове – великом сказочнике в музыке?

  • 2114
  • 1

Хотите узнать о Римском-Корсакове – великом сказочнике в музыке?

Н
Николай Андреевич Римский-Корсаков… одно из тех имен, без которых невозможно представить себе русскую музыку и в особенности – оперу. Еще М.И.Глинка «Жизнью за царя» и «Русланом» указал те две дороги, по которым предстояло совершать свой путь русской опере – реальная героическая история народа-страдальца и… та же история, «записанная» языком мифа, легенды, сказки. И если «главным историком» нашей оперы стал М.П.Мусоргский, то «главным сказочником» с полным правом можно назвать Н.А.Римского-Корсакова.

Детство будущего композитора прошло в городе Тихвине, на берегу реки Тихвинки, напротив Богородичного Успенского монастыря. Сын новгородского вице-губернатора получал обычное для XIX века светское домашнее образование, в которое в обязательном порядке входила фортепианная игра. Юный Николай очень любит книги, а вот музыка его особо не влечет… точнее сказать, не влечет там музыка, которой его учат – народные песни и духовные песнопения гораздо интереснее! Так или иначе, музыкантом или композитором мальчик себя не видит – он мечтает о море, о путешествиях. Идя навстречу мечтам сына, отец отдает его в Морской кадетский корпус.

Здесь, в Санкт-Петербурге, мир академической музыки открывается перед юношей во всей красе: Моцарт, Доницетти, Россини, Вебер, Мендельсон, Мейербер… и – М.И.Глинка. Слушая все это великолепие 16-летний Николай испытывает желание все это сыграть… но не хватает пианистических умений. Желая восполнить пробел, он берет уроки у пианиста Ф.Канилле – и этот человек два года спустя знакомит его с М.А.Балакиревым.

Так Н.Римский-Корсаков вошел в балакиревское неформальное музыкальное содружество, которое со временем назовут «Могучей кучкой». Присмотримся же к этим людям – кто они? Офицер лейб-гвардейского Преобаженского полка М.П.Мусоргский, военный врач А.П.Бородин, преподаватель фортификации в Николаевской инженерной академии Ц.Кюи… вас удивляет, что в музыкальном содружестве нет ни одного музыканта? Но, быть может, именно отсутствие консерваторского образования уберегло этих людей от той «болезни», которой была поражена русская профессиональная музыка: засилье Запада.

Эти люди искали для России собственного музыкального пути. Уже был перед глазами пример М.Глинки и А.Даргомыжского, блестяще доказавших: интонации русской народной песенности вполне можно «сочетать узами законного брака» (по выражению М.Глинки) с классическими жанрами и формами европейской музыки! М.Балакирев и его друзья продолжают движение по этому пути.

Н.Римский-Корсаков начинает с того, чего М.Глинка не сделал – пишет циклическую симфонию… но не заканчивает. Есть дела поважнее: закончена учеба в Морском кадетском корпусе, начинается морская служба на клипере «Алмаз». Молодой морской офицер под долгу службы отправляется в экспедицию к берегам Северной Америки через Британию, Норвегию, Польшу, Францию, Италию, Испанию, Бразилию… сколько впечатлений! Именно во время этого путешествия в сердце композитора навсегда вошло Море…

Вернувшись в 1865 году, Н.Римский-Корсаков завершает свою Первую симфонию, которая вскоре исполняется стараниями М.Балакирева. Далее следуют Увертюра на две русские темы и Сербская фантазия – и музыкальная картина «Садко». Здесь композитор впервые нащупывает то, что впоследствии станет его «коньком». Во-первых, это программный (т.е. связанный с конкретно обозначенными образами) симфонизм… почему именно программный, почему не «чистая музыка», как в симфониях? Возможно, потому, что этот композитор обладал одной интересной способностью. Психологи называют это синестезией – это означает установление прочных связей между ощущениями разной природы. В той или иной степени это бывает у всех – ведь все мы то и дело говорим о «кричащем цвете» или «остром звуке», но у Н.Римского-Корсакова связь между звуковыми и цветовыми ощущениями была развита исключительно: каждый тембр, каждая тональность имела определенный цвет. Например, ми-бемоль-мажор у него был цвета морской волны, потому-то в его любимых морских пейзажах эта тональность появляется чаще всего… Такая связь звуковых ощущений со зрительными настоятельно требовала предельно конкретных образов (ведь визуальное ощущение наиболее конкретно) – вот и появлялась программная музыка. По этой же причине композитор смог стать непревзойденным мастером оркестровки: ведь тембры оркестра – это тоже «краски».

Вторая характерная черта, которую мы находим в «Садко» – это обращение к миру эпоса, легенды… и тут мне вспоминаются слова одного нашего современника – «безымянного» Интернет-пользователя, рассуждавшего о различии реального мира и «миров» литературы в жанре фэнтези (этот жанр ведь тоже основывается на сказке и легенде) – так вот, этот человек заметил, что реальный мир – в черных и серых тонах, а мир фэнтези раскрашен всеми красками – не этих ли «ярких красок» искал в сказках и былинах композитор с его «цветным слухом»?

И еще одна «визитная карточка» Н.Римского-Корсакова, которую мы находим в «Садко» – это «окиян-море синее». Творчество Николая Андреевича можно представить без чего угодно – но только не без морских пейзажей: этот моряк, ставший композитором, и в музыкальном творчестве оставался моряком…

Как ни удивительно, многих этих черт нет в первой опере Н.Римского-Корсакова, написанной в 1872 году – «Псковитянке», трагической истории из времен Ивана Грозного по драме Л.Мея. В этой опере впоследствии блистал Ф.Шаляпин в роли грозного царя…

Но тяга к романтической фантастике берет свое – первоисточником следующей оперы становится гоголевская «Майская ночь» с ее ведьмами и русалками… а потом внимание композитора привлекла «весенняя сказка « А.Островского – «Снегурочка». Н.Римский-Корсаков проводил тогда лето в имении Стелево – и окружающая природа располагала к тому «языческому пантеизму», который пронизывает собой произведение А.Островского – и композитор отдается ему полностью: «Какой-нибудь толстый и корявый сук или пень, поросший мхом, мне казался лешим или его жилищем; лес Волчинец – заповедным лесом; голая Копытецкая горка – Ярилиной горою; тройное эхо, слышимое с нашего балкона, – как бы голосами леших или других чудовищ», – вспоминал композитор. Все это мы видим в опере: как живые картины языческого прошлого, встают перед нами обрядовые хороводы, прорезает тишину весеннего утра клич Лешего, приветствующего Весну-Красну, вспыхивают в лесном царстве светлячки… пожалуй, один из самых ярких моментов оперы – хоровой финал, гимн Яриле-Солнцу. Композитор советовал дирижерам в этом месте повторять про себя фразу: «Римский-Корсаков совсем с ума сошел» – не так-то легко после классических 4/4 или ¾ дирижировать на 11/4! Это тоже характерная черта русского музыкального языка: наша песенность – такая же непредсказуемая, как русский характер – никогда не могла уложиться в «квадратно-гнездовой» западный метр!

Потом была «Ночь перед Рождеством» – опера, которую сам композитр назвал «былью-колядкой»… а затем композитор вновь обращается к былине о новгородском купце-путешественнике Садко. Все-таки симфоническая картина не позволила ему «извлечь» из этого сюжета все… ведь там так много возможностей: и море, и чудеса подводного царства… и – героиня, подобная Снегурочке. Можно, сказать, что композитор «одержим» этим образом – ирреальной женщиной, обладающей совершенной красотой – настолько, что она способная оттеснить живую земную женщину из плоти и крови (Купаву в «Снегурочке», Любаву в «Садко») – но лишенную человеческого тепла и потому неспособную дать герою человеческое счастье. Судьба Садко складывается не столь трагично, как у Мизгиря – он возвращается к супруге Любаве (быть может, не такой чудесно-красивой, как морская царевна Волхова – зато вполне реальная, с нею нельзя грезить о чудесах подводного царства – зато можно жить реальной людской жизнью и быть счастливым). Примечательно, что и Снегурочка, и Волхова впервые появляются на сцене с вокализом (пением без слов) – в мире природы ведь нет человеческого слова. И ту, и другую поет сверкающий, яркий – но холодный голос: колоратурное сопрано.

И, конечно, в этой опере во всей красе предстает еще один любимый образ композитора – море! Вступление к опере так и называется – «Окиян-море синее». Интересно, что тема этого вступления состоит всего из трех нот, нисходящих поступенно… поистине, гению немного нужно, чтобы создать шедевр! А еще композитор создал в этой опере новый лад – для потусторонних чудес не хватало ни обычных мажора с минором, ни даже ладов народной музыки! Этот лад так и называют – гамма Римского-Корсакова, или гамма «тон-полутон»… если у вас под рукой есть фортепиано или MIDI-клавиатура, или хоть программа с экранной музыкальной клавиатурой, сыграйте последовательность звуков – чередуя «шаг» через клавишу (если начинаете с белой – через черную или наоборот) с «шагом» по соседним клавишам – вот это и будет «изобретение» нашего «сказочника». На этой гамме построена тема самого «чужого» с точки зрения человека персонажа – Морского царя… а знаете, кто побеждает это «чудо морское»? Этот загадочный персонаж носит в опере имя Старчище – Могуч Богатырь, но истинное лицо его не вызывает сомнений: это тот, кому молились моряки перед выходом в море – святой Николай (помните детское увлечение композитора духовной музыкой?)… как ни увлекайся «языческим пантеизмом», все равно естественное положение вещей во Вселенной берет свое и «наводит порядок» везде – и на дне морском, и в человеческой душе.

Все эти оперы, несомненно, утвердили главное устремление кучкистов вообще и Н.Римского-Корсакова в частности – русский национальный элемент в музыке. Но кем русские композиторы никогда не были, так это шовинистами – как всем истинным патриотам, им был не чужд интернационализм, и одной из самых любимых ими образных сфер был Восток, который далеко не всегда предстает враждебным славянскому миру (даже враждебность половецкого стана в «Князе Игоре» А.Бородина весьма относительна). Не был исключением и Н.Римский-Корсаков – наряду с русским фольклором он обратился к фольклору арабскому, к сказкам «1001 ночи», воплощая их в симфонической сюите, названной в честь прекрасной рассказчицы – «Шехеразада». По сути дела, это симфония: I часть – «Море и Синдбадов корабль», предваряемая вступлением, в котором перед нами предстают жестокий султан Шахриар и нежная, загадочная Шехеразада – сонатное allegro, лирическая часть – «Царевич и царевна», III часть – «Рассказ царевича-календера» – занимает место скерцо, IV – «Праздник в Багдаде и корабль, разбивающийся о скалу» – классический симфонический финал. От этих названий композитор впоследствии отказался (хотя при исполнении их указывают до сих пор – они, можно сказать, приросли к музыке), возможно, он хотел приблизить произведение к «чистой» симфонической музыке, но симфонией произведение он все же не назвал – оно осталось сюитой «Шехеразада», тяга к сказочной образности взяла верх, но…

Вот мы говорим: Римский-Корсаков – сказочник… а ведь композитор тяготился таким определением! «для меня намечена специальность: фантастическая музыка, а драматической меня обносят. Неужели мой удел рисовать только чуд водяных, земных и земноводных?» – говорил он. Между тем, как мы помним, свой путь в опере он начал с отнюдь не сказочной «Псковитянки»… и вот, после стольких сказок и легенд он вновь обращается к эпохе Ивана Грозного и творчеству Л.Мея – на сей раз к драме «Царская невеста», повествующей о трагической судьбе третьей жены царя Марфы Собакиной. Но, пожалуй, даже здесь в образе главной героине сохраняется некий налет ирреальности – Марфа ирреальна в своей наивной чистоте, идиллическом восприятии мира… и так же нежизнеспособна в жестоком человеческом мире, как Снегурочка или Волхова.

Но все же Н.Римский-Корсаков остается сказочником. Следующая опера – «Сказка о царе Салтане», где словно все напоминает о том, что перед нами – не реальные события, а небылица, разыгранная скоморохами, от которых достается и царю Салтану, который совсем не похож на величественного и мудрого царя Берендея из «Снегурочки»… запомните это!

Под занавес своего творчества композитор еще вернулся и к образу самодержца, и к творчеству А.С.Пушкина – что сразу же насторожило цензуру… шел 1906 год, когда на свет явилась опера «Золотой петушок». И если вам когда-нибудь захочется порассуждать на тему «нужна ли была революция России» – слушайте «Золотого петушка», сразу все встанет на свои места. Царство Додона – это царство абсурда, и нужна ли революция – вопрос даже не ставится – с «царем Додоном» на троне она была неизбежна. «Разве я лишь да царица были здесь живые лица», – замечает Звездочет… весьма интересная фигура: его монологом начинается и заканчивается опера, он, по сути дела, скрытый двигатель событий… Этот загадочный персонаж стал своего рода проклятием не только для Додона, но и для оперы: она нечасто ставится, поскольку партия звездочета поручена очень редкому голосу – тенору-альтино (одним из обладателей этого голоса и исполнителем партии Звездочета является А.Градский).

«Золотой петушок» стал последней оперой композитора… но была еще одна, написанная несколько раньше. Говоря о Моцарте, как правило, сопоставляют два его последних произведения – мрачный «Реквием» и жизнеутверждающую «Волшебную флейту», но даже эта антитеза меркнет перед тем глубоким различием, которые мы видим между двумя «лебедиными песнями» Н.А.Римского-Корсакова… С одной из них – страшной в своей реалистичности карикатурой – мы уже познакомились. Другая же – «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии» – объединила в себе два фольклорных сюжета: о простой девушке, ставшей женой князя, и городе, ушедшем на дно озера Светлояр, чтобы не сдаться татарам. Начинается опера с «Похвалы пустыне» – девстенному лесу, где живет Феврония, где все – живое, все дышит… с первой ноты понимаешь: этот мир обречен! Печать этой обреченности, этой печали лежит на все опере – даже в выкриках вожака с медведем, потешающим народ на площади, слышится какой-то отголосок стона, рыдания, и даже финальное «Хождение в невидимый град» не отменяет этой трагедийности… Что ж, ведь вместе с «царством Додона» перед железной поступью нового века должна была пасть Русь православная…

Так завершалась целая эпоха в истории нашей страны – и завершалась история русской классической оперы. Потом были С.Прокофьев, Д.Шостакович, показавшие себя достойными наследниками классиков XIX века… а вот сейчас у нас с этим как-то сложно: то ли современные композиторы не жалуют оперный жанр, то ли «недотягивают» до того, чтобы конкурировать на сцене со старыми мастерами – тем же Римским-Корсаковым… впрочем, о кризисе оперы говорили, кажется, с самого ее возникновения – возможно, это всего лишь очередной кризис… преодолеем? Ведь у нас есть такие «учителя», как Н.А.Римский-Корсаков!

deb
Светлана Осс (Тапчик)

Я в восторге от творчества Римского-Корсакова, отличный композитор, как на мой вкус.

Вам необходимо или зарегистрироваться, чтобы оставлять комментарии
выбор читателя

Выбор читателя

16+