Именно в таком наряде и видели чаще всего дочку сенатора Дмитрия Борисовича Мертваго Катерину, представляющую одну из самых родовитых московских дворянских фамилий, когда она гостила в родовом имении Демьяново под Клином.
Катенька родилась в 1807 году, и с малых лет выделялась среди сверстниц своей самобытностью. Об этом можно прочесть в «Воспоминаниях» Татьяны Пассек, изданных в Санкт-Петербурге в 1878 году. Ребенком, Катя Мертваго была весьма забавным: симпатичным ей людям она старалась всячески покровительствовать, неприятных попросту не замечала и была с ними холодна и высокомерна. Всех же остальных, включая и взрослых, постоянно поучала, как делать то-то и то-то и имела менторский тон, свойственный разве что семидесятилетним старушкам, кои любят, чтобы их слушались.
У нее с детства был самостоятельный и предприимчивый характер: она всегда знала, что она хочет, была образована, и принадлежность к высшему московскому дворянскому кругу считала не подарком судьбы, а делом само собой разумеющимся и ей вполне соответствующим. Все это было результатом заимствованного у волевой матушки характера и занятий верховой ездой.
Считается, что у людей, практикующих верховую езду, не проблема мгновенно сконцентрировать и обратить внимание на самое главное. Кроме того, лошади благоприятно воздействуют на нашу психику, заряжая своей положительной энергией, а регулярные занятия верховой ездой очень полезны и способствуют стойкому повышению самооценки. Французский профессор Ю. Лаллери сказал, что от прогулок верхом на лошади получаешь ощущение независимости, что позволяют затем, оставшись в одиночестве, приспособиться ко всяким обстоятельствам. Екатерина Дмитриевна к обстоятельствам приспосабливалась мастерски, а уж независимости ей было не занимать.
В 1830 году среди гостей Мертваго стал все чаще и чаще появляться белокурый инженер в штаб-офицерских эполетах с приятным, добрым и веселым лицом. Звали военного инженера Николаем Николаевичем Загоскиным, и был он братом Михаила Николаевича Загоскина, известного исторического романиста.
Их часто стали видеть вместе: высокую, стройную, с выразительными, хотя и несколько резковатыми чертами лица Екатерину Дмитриевну, и среднего роста, плотного, улыбчивого Николая Николаевича, не сводящего восторженных глаз со своей подруги.
Тем же летом было объявлено об их помолвке, и в одно воскресное утро, Катерина Дмитриевна, одетая в простое белое платье, вместе с женихом пошла в сельскую церковь, где их ждали мать, сестры, шаферы, и после обедни обвенчались. Ни свиты провожатых, ни восторженных речей, ни празднества – ничего этого не было. Весь день прошел обычным порядком, – такова была воля строгой невесты.
После свадьбы Екатерина Дмитриевна похорошела, стала чуть мягче и спокойнее, но в ее жизненном укладе, похоже, ничего не изменилось. Она по-прежнему увлекалась конным спортом. Очевидно, по характеру ей было просто необходимо мчаться по лугам и долам так, чтобы ветер свистел в ушах и мороз пробирал по коже. Она ездила, как писали современники, «смело, ловко и в своей длинной синей амазонке, с черной шляпой на голове, под зеленым вуалем, была прекрасна».
У Варвары Марковны, ее матушки, имелась ткацкая фабрика. Катерина Дмитриевна успевала смотреть и за ней: вставала рано и в легкой таратайке или верхом объезжала все работы, строго взыскивая за нерасторопность, и лично осматривала все холстинки, кисеи и миткаль, что выходили со станов фабрики.
Энергии Катерины Дмитриевны было нескончаемо много, хоть отбавляй. Женщина она была, по словам ее племянницы Марии Петровны Ватаци, «совершенно выдающаяся», однако, экономических знаний все же не хватало, и, увлекшись расширением фамильной фабрики, Екатерина Дмитриевна так разошлась, что не заметила, как потеряла на этом деле все свое состояние.
Увидев это, Екатерина Дмитриевна уезжает в Петербург. Нет, она не сдается. Ведь это будет не по-спортивному. Она продолжает бороться с обстоятельствами и выходит в этой борьбе победительницей: государыня императрица Александра Федоровна выдает ей из личных средств безвозмездное вспоможение «на уплату экстренных долгов» и назначает ее «начальницей Казанского Родионовского института, который еще в то время только строился». (Исторический вестник, т. CXXXII, 1913г., стр. 40).
Всадник – это символ величия, красоты, силы и здоровья. Польза верховой езды - это и радость от контакта с прекрасным животным, и гимнастика для мышц, и волнующее чувство взаимопонимания.
Врачеватели древности утверждали, что езда верхом на лошади укрепляет весь организм.
Профессор Цельсий советовал излечивать ездой на лошади болезни желудочно-кишечного тракта.
Гиппократ говорил, что больные и даже раненые поправляются скорее, если ездят верхом. Он же заявлял, что помимо общеукрепляющего эффекта имеется и эффект психологический, советуя ездить верхом во имя освобождения от «темных мыслей». И это очень правильно. Потому как Екатерина Дмитриевна, если и имела, то освободилась от «темных мыслей» тотчас же по приезду в Казань. А 30 августа 1841 года, при большом стечении духовенства, начальствующих лиц, деятелей губернского образования и просвещения, в присутствии будущих институтских классных дам и учителей и первых воспитанниц институт был открыт. В институт принимались для учения и воспитания девочки 10-12 лет, не имеющие возможности получить все это дома, и отбор этот происходил под строгим и неусыпным оком Екатерины Дмитриевны.
В институте учили грамоте, письму, божьему слову, хорошим манерам и верховой езде. А еще пению, танцам, рукоделию и домоводству, словом, всему, что могло пригодиться девушкам для дальнейшей жизни.
Загоскина была строга, но справедлива.
Своим воспитанницам она скучать не давала: в дни учебы все они были загружены по самую маковку, за чем следили классные дамы, выполняя в институте обязанности инспекторов. В дни каникулярные, когда у воспитанниц не было занятий, Екатерина Дмитриевна устраивала всяческие экскурсии, пикники, прогулки по огромному ухоженному парку-саду, который окружал институт, и, естественно, конную езду. Это у директрисы института было уже не увлечение, но жизненная необходимость. Как писала газета «Казанские губернские ведомости» в 1854 году, «Родионовский институт превосходным устройством своим обязан попечительной начальнице Е.Д. Загоскиной, которая приняв это заведение в управление от самого его основания, довела его даже выше той степени совершенства, какая могла быть доступно средствам».
Как вспоминал бывший студент Императорского Казанского университета Петр Боборыкин, ставший весьма известным и плодовитым писателем, Загоскина считалась в Казани «самой блестящей «causeuses». Вся светская Казань посещала ее гостиную, которая по рангу была на одной ступени с гостиной губернатора.
В гостиной ее дома звучала музыка, и часто играл считавшийся виртуозом композитор Милий Балакирев, в бытность его в Казани в качестве вольнослушателя университета по математическому факультету. Бывал у нее дома и в институте и Лев Толстой, тогда студент Императорского Казанского университета, который принимался Екатериной Дмитриевной, как свой, в том числе и потому, что его сестра Мария Николаевна Толстая была в числе воспитанниц Родионовского института. Почти двадцать пять лет Екатерина Дмитриевна начинала свой день в шесть утра прогулкой, в том числе конной, по институтскому парку, но всему приходит конец, и в возрасте около шестидесяти лет, она оставляет должность начальницы института.
Она прожила длинную жизнь и до последних дней была энергична и деятельна. Сильная была женщина, ничего не скажешь…
