Само слово "утопия" имеет две версии перевода с греческого: "место, которого нет", "нигдения" - и "благословенная страна". В принципе, человек, впервые употребивший это слово, мог иметь в виду и то, и другое – и человеком этим был английский мыслитель и государственный деятель XVI века Томас Мор.
"Золотая книжечка, столь же полезная, сколь и забавная о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопия"– таково полное название его произведения, впервые изданного в 1516 году и весьма почитаемого в нашей стране в советские времена. Это неудивительно: ведь моровское "наилучшее устройство государства" включает всеобщую трудовую обязанность, отмену частной собственности, денег, эксплуатации – словом, в определённом смысле сэра Томаса можно считать провозвестником коммунизма, а описанное им общество – когда читаешь о нём в пересказах – пожалуй, действительно представляется идеальным. Но лучше всего знакомиться с идеями по первоисточнику!
Не будем судить строго экономические прожекты автора: в XVI веке предостаточно было аристократов, не занятых решительно никаким трудом – ни физическим, ни умственным – и действительно могло казаться, что стоит заставить всю эту ораву работать – и все материальные проблемы в одночасье будут решены. Точно так же автор мог искренне верить в то, что излишне суровые законы подталкивают людей к преступлениям – он ведь не видел, какой разгул преступности начинается при излишне мягких законах…
Впрочем, для решения проблем материальных сэр Томас предлагал и ещё один нехитрый способ: сократить потребности. Как этого добиться? Да очень просто: людям хочется иметь много одежды потому, что она вся разная, а если одежда будет одинакового покроя, из неокрашенной ткани – тогда каждому достаточно будет одного платья и одного плаща для холодной погоды. К тому же, такое положение дел развивает главную идею «Утопии» - равенство… Но ведь как раз одинаковая одежда равенства-то и не даёт – ведь природа создала людей разными, кто-то в такой «типовой» одежде будет выглядеть красиво, кто-то уродливо – где же тут равенство?
Впрочем, если над некоторыми идеями Мора ещё можно посмеяться, то другие вызывают ужас – тем более, что именно они неуклонно реализуются.
Так, например, для неизлечимо больного человека в Утопии считается приличным покончить с собой. Хорошо это или плохо – тема для отдельного разговора, но заметим: сейчас даже в тех странах, где эвтаназия разрешена законом, это делается исключительно по желанию больного, которого никто не имеет права к этому принуждать (во всяком случае, таково требование закона) – в моровском же "идеальном обществе" больного, который не спешит принять такое решение, уговаривают это сделать (следующий этап борьбы за "права человека" и "свободу выбора"?).
И уж совсем в дрожь бросает от главы о военном деле. Начинается вроде бы многообещающе: народ Утопии считает войну занятием зверским и гнушается ею. Однако в дальнейшем выясняется, что не такой уж это мирный народ: они всё-таки считают возможным воевать, причём не только для защиты своей страны (что вполне понятно), но и в том случае, если "сожалеют какой-либо народ, угнетенный тиранией, и своими силами освобождают его от ига тирана и от рабства". Хочет ли этого "угнетённый народ" - разумеется, никто не спрашивает. Как это может выглядеть на практике – мы все видели, причём совсем недавно по историческим меркам – вот только называть это "идеалом" как-то язык не поворачивается… Впрочем, это не всё, чему современные "разносчики демократии" научились у утопийцев. Питая отвращение к кровопролитию, утопийцы предпочитают действовать путём подкупа и шантажа, наводя страх на врагов – и тем самым понуждая их выполнять требования, а также распространяя во вражеской стране воззвания с обещанием награды за убийство или поимку их государя. Другой – не менее действенный способ: провоцировать беспорядки во вражеской стране, «прельщая брата государя или кого-нибудь из вельмож надеждой на захват верховной власти».
Но уж если это не помогло, утопийцы всё-таки прибегают к военным действиям… нет-нет, не сами – ведь они народ исключительно мирный. Они нанимают солдат среди соседнего с ними народа – неких заполетов. Почему же воевать их руками считается допустимым? Да потому, что народ этот дикий и варварский, живущий скотоводством, они "предпочитают всему непроходимые леса и горы, которые их вскормили" – и эти причины почитаются достаточными для того, чтобы обречь этот народ на уничтожение. Т.о., привлекая заполетов к войне на своей стороне, утопийцы делают сразу два дела – несомненно, благих: добиваются своих целей и способствуют уничтожению народа, который им не нравится (Гитлер отдыхает!).
Вот такой страшноватый получился идеал. Вот такую книгу превозносили в нашей стране – и остаётся только порадоваться, что главу «О военном деле» сейчас с успехом воплощает в жизнь другое государство: не знаю, как вы, уважаемы читатели – а я бы такого позора не вынесла.
Но не хочется заканчивать на такой мрачной ноте. Об авторе «Утопии» сохранились самые трогательные воспоминания: любящий муж, заботливый отец, преданный друг. Католическая церковь причислила его к лику святых как мученика: сэр Томас мужественно отказался признать короля Генриха VIII главой церкви, сохранив тем самым верность католицизму – за что и был казнён… Да, в вопросах веры он бывал непримирим – но непримиримость его ограничивалась литературной полемикой с М.Лютером, У.Тинделом и другими идеологами протестантизма, к физической расправе над еретиками он не призывал никогда, предпочитая, чтобы "заблуждения были уничтожены, а люди сохранены", если же судьба сводила с приверженцами протестантизма – никогда не выказывал ненависти, а то и помогал. Более того: как ни парадоксально, даже при чтении этой ужасной книги не оставляет ощущение, что написал её исключительно добрый человек.
В Лондоне стоит памятник Томасу Мору, но речь о реабилитации не заходила до сих пор.
Вот такая судьба.
Судьба его книги тоже примечательна: она породила целый литературный жанр. За «Утопией» Т.Мора последовали «Город Солнца» Т.Кампанеллы, «Государства Луны» Сирано де Бержерака – и так до наших дней (ведь современную научную фантастику тоже можно считать отдалённым потомком «Утопии»).
