А над головой вьются ласточки - птички ранние. Забот у них хватает: надо домик укрепить, выстелить его волосками и пушинками, чтобы птенцам мягко и тепло было, да и ножки запутать было во что, а то маленькие еще, летать не умеют, вдруг упадут – а тут и кошка не дремлет; низко-низко летая над землей, надо мошек насобирать, перекликаясь с товарищами ловить проворных насекомых, а то дождь скоро будет, а желторотые птенцы еще не наелись; надо воробьев погонять от гнезда, а то присмотрели себе новый домик и так и норовят занять уютную птичью хатку. Заглядевшись на ласточек, я с приятным чувством подумала, - «Хорошо бы по осени выпустить из собственным рук подросших желторотых малышей. Такие они смешные со своей одновременной птичьей неуклюжестью и бесстрашностью, совершаемые свой первый полет из человеческих рук».
Закрываю глаза…. Нежный холодок раннего утра и мурчание Маруськи на крыльях воспоминаний уносят меня в мой недавно совершенный поход в горы.
Меня несет в пустоту, рождающую туман. Я вижу как он, будто нежная дымка застилает открытые и чистые места, образуя молочные лужицы. Серое облачко с рваными краями быстро заполняет каменную впадину и тянется к дремлющим березам. Повисев в воздухе, туман мягким полотном стелется по траве и течет в сторону лугового склона, вскоре завладев и им. Собака проводника тянет носом влажный воздух - он идет снизу из леса. Не в силах больше лежать, Рекс встает, разминая мускулистое тело, делает пробежку по кругу и садится обратно на свое место, поставив перед собой твердые лапы. С леса веет запахом сухих трав, цветов и нагретого камня.
Надвигается ночь. Серые остатки тумана съедают темные клочья, разбросанные черной королевой. Ребята дымят костром, и вскоре начинает пахнуть чем-то вкусным. Я еще раз вглядываюсь в низину, - все вокруг кажется каким-то зыбким, похожим на подводное царство. Если смотреть вниз долго, то можно утонуть как в трясине. «Алена, молоко парное будешь?», - мамин крик вернул меня на крыльцо.
Маруськи на коленях уже не было, ну конечно, какая кошачья душа устоит перед настоящим парным молоком! Пойду и я, пожалуй, налью кружечку… Скрипнув половицей, захожу на кухню. На столе дымится только что испеченный в духовке пшеничный каравай, а рядом стоит кувшин с парным молоком. Налив полную кружку теплого молока, и с хрустом отломив корку каравая, шагаю опять на излюбленное крыльцо и усаживаюсь на ступеньку. Маруська уже наелась и, приятно жмурясь, взялась вылизываться, сидя на железном, нагревающемся на раннем солнце баке, и даже запах любимого свежеиспеченного хлеба не может отвлечь ее от своего занятия.
Похрустывая коркой и попивая парное молоко, я невольно подумываю о том, что вечером автобус опять умчит меня в царство асфальта, бетона и кирпича. Так вот он какой, окружающий нас мир, такой разный: теплый и холодный, светлый и темный, пустой и полный, тоскливый и радостный. А что же в нем настоящее? Может то, что излучает жизнь? Ласточки, кошка Маруська, мамин зов, каменная лощина, и даже крыльцо с мокрыми ступеньками – все это оставляет светлый след в душе. А уезжая в город, я несу эту частичку через царство городской суеты и хаоса до следующего приезда в деревню.
Хотя, город я тоже по-своему люблю, особенно в ночное время: освещенные дома стоят как фараоны; на деревьях развешены гирлянды (почему-то их не сняли после нового года); из кафе несутся всплески музыки, переплетаясь с шумом проезжающих машин и хохочущей молодежи; перебравший на застолье прохожий, сильно матерясь, зачем-то запустил в сидящих на проводах птицах ботинком; мужчина и женщина с коляской неспешным ходом направляются в парк, а из коляски смотрят два любопытных глаза – и это тоже окружающий нас мир.
Несомненно, философия, психология, социология и другие науки имеют свое четкое определение окружающему миру, конечно, каждая рассматривая его со своей позиции. Но, вероятно, у каждого из нас есть свое понимание этого необъятного представления. Что мы видим, что чувствуем, как оцениваем для себя тот или иной объект – все это то, что нас окружает. А если распахнуть свое сознание, не сидеть, как черепаха под панцирем, то окружающий нас мир расширит свои границы, которые затеряются в неизвестности. И мы придем к тому, что чем больше мы знаем – тем больше не знаем, а значит, станет интересней жить и творить. Ведь мы те же маленькие творцы, которые творят свой собственный окружающий мир.