Очень много писал о «женской доле» Н.А.Некрасов – недаром этот поэт называет «родной сестрой» своей Музы крестьянку молодую, которую на его глазам бьют кнутом.
Впрочем, где бы ни упоминалось о «женской доле», с сочувствием о ней говорится всегда. Связано это, очевидно, с тем, что в патриархальном обществе женщина находилась на положении «товара». Известная формула сватовства – «У вас товар, у нас купец» – была недалека от истины, девушку, выдавая замуж, именно продавали – желательно, конечно, подороже, в семью побогаче, не особо задумываясь о её чувствах. Правда, и жениха строгий батюшка не очень-то спрашивал, но молодой супруг хотя бы оставался в своей семье, а вот молодая жена входила в чужую…
В свадебной песне недаром поётся о лебёдушке, которую клюют и щиплют серые гуси – мужнина родня. Войдя в семью мужа, молодая женщина отнюдь не сазу становилась хозяйкой в доме. Таковой она могла стать только тогда, когда её муж становился старшим в семье (а если он не был старшим из братьев, этого вообще могло не произойти). На смену зависимости от родителей приходила зависимость от свекра и свекрови.
А кто такая свекровь? Женщина, которая тоже в молодости натерпелась унижений от родни своего мужа, что, естественно, на старости лет порождало желание «отыграться»: я всех слушалась, мной все вертели, как хотели – пускай теперь передо мной другие попляшут. Так что свекровь, тиранящая сноху, была скорее нормой, чем исключением. Муж, даже если и любил жену, заступиться за неё не мог: почтение к родителям сомнению не подвергалось ни в крестьянской семье, ни в купеческой. А в крестьянской семье, к тому же, муж зачастую был далеко: либо в городе на заработках, возвращаясь ненадолго 2-3 раза в год, либо в солдатах на 25 лет.
Единственным утешением в тяжкой женской доле было материнство, но и оно зачастую оборачивалось горем: далеко не каждый ребёнок проходил через «частое сито» естественного отбора. Да, нашим предкам приходилось относиться к этому спокойнее, чем относимся мы сейчас, но материнское горе оставалось горем всегда. Впрочем, если дети благополучно выросли, никто не гарантировал, что мать порадуется их счастью: сына запросто могли забрать в солдаты, а дочь – выдать замуж «во чужу деревню, в семью несогласну».
Теперь уже далеки от нас эти времена и нравы… что же изменилось сегодня в «женской доле»? Не так много, как кажется! Да, женщина получила равные с мужчиной права по закону, да, она может выходить замуж по своему выбору, но… если мы присмотримся, то поймём, что на женщину по-прежнему смотрят как на товар, обязанный украшать себя для «витрины» косметикой, высокими каблуками и прочими вредными для здоровья вещами. До сих пор многие склонны считать измену женщины преступлением, а измену мужчины – «естественным поведением самца». До сих пор считается нормальным, что мужчина дома отдыхает, а женщина работает, даже устав на работе не меньше мужа… словом, так и хочется повторить за некрасовской героиней: «ключи от счастья женского, от нашей вольной волюшки, заброшены, потеряны у Бога самого».
Впрочем, женская доля – это не только страдание, это ещё и особая миссия. Женщина-жена умеряет мужскую гордость и склонность к неразумным поступкам. От женщины-матери зависит, каким будет новое поколение. И, возвращаясь к некрасовским героиням, хочется вспомнить слова из поэмы «Русские женщины», которые поэт вкладывает в уста княгини М.Волконской, жены декабриста:
«Чиста наша жертва — мы всё отдаем
Избранникам нашим и богу.
И верю я: мы невредимо пройдем
Всю трудную нашу дорогу».
Пожалуй, это и есть самое совершенное выражение «женской доли» – отдавать себя в любви.