В ходе социализации наше личное сознание взаимодействует с сознанием общественным. В результате мы узнаем, что общество считает хорошим, а что плохим, что полезным, а что вредным, кого считать своим, а кого – чужим. С другой стороны, являясь членом общества мы, в свою очередь, понемногу изменяем общественное сознание.
Например, известно, что англичане – совсем не грибники. Грибы в британских лесах растут ничуть не хуже, чем в лесах российских, польских или французских. Но никто их не собирает – не принято. Лесные грибы считаются опасными для людей, а сбор грибов издавна славится, как ведьмовское ремесло. Между тем, с прибытием на британские острова в большом количестве жителей других европейских стран, которые грибы собирают, заготавливают впрок и с большим удовольствием потребляют, взгляды англичан на этот вопрос стали понемногу изменяться. Грибы в массовом сознании англичан постепенно перестают быть «чужими», но и «своими» пока еще не стали.
Вообще, понятийная пара «чужой» – «свой» является одной из самых важных, которые человек постигает в процессе социализации. И ясно почему. С древних еще времен с «чужими» всегда ассоциировалась недвусмысленная опасность, а от «своих» члены общества всегда ожидали помощи и поддержки. Отсюда легко возникла связь «хороший» = «свой», а «плохой» = «чужой»
Гуманитарная дисциплина, которая изучает формирование и изменение в общественном сознании понятия «чужой» называется имагологией.
Собственно говоря, имагология – наука новая и потому ее предмет и методы исследования еще не вполне определены. Одни ученые предполагают, что она должна изучать образы чужого, как они формируются в общественном сознании, в первую очередь, в литературных текстах. Кстати, отсюда же возникло и название науки, для русского уха достаточно неуклюжее. «Образ» по-латински (да и по-английски тоже) «image». Изучение образов, следовательно, «imagology».
Сам термин «имагология» возник именно в литературоведении в середине 1950-х годов. Два французских профессора, Жан-Мари Карре и Мариус-Франсуа Гийяр применили этот термин при изучении взаимодействия французского общественного сознания с немецкой культурой на протяжении всего 19-го и половины 20-го века. Если вспомнить, как развивалось это взаимодействие, то можно увидеть постепенное изменение от восторженного преклонения перед немецким романтизмом до жестокого неприятия всего немецкого, как «чужого» и безусловно враждебного.
Другие ученые считают имагологию наукой исторической и считают, что она должна исследовать представления о других народах и странах, которые возникали в общественном сознании конкретной страны на определенном историческом этапе. Например, известно, что в начале 19-го века вся Европа считала, что немцы – народ непрактичный, мечтательный, склонный к философии, поэзии, музыке, но никак не к технике и предпринимательству. В конце того же века, после объединения Германии и после франко-прусской войны представления о немцах стали совершенно другими.
Культурологи и социологи считают, что задача имагологии – исследование представления участников культурного диалога друг о друге. Наконец, политтехнологи самой главной задачей имагологии считают изучение правил, по которым должны создаваться и внедряться в общественное сознание образы «чужого».
В любом случае имагологи считают нацию не объективным понятием. С этой точки зрения нация существует, пока люди отождествляют себя с некоторыми национальными мифами и культурно-социальными практиками (общий язык, общая религия, общие праздники, единообразные постройки). Имагология исследует те ментальные структуры (в частности, легенды, историю), которые служат основой национальной идентичности. Естественно, что эти же ментальные структуры могут вызвать совершенно иные чувства у тех племен или народов, которые по тем или иным причинам живут рядом. Так возникают национальные стереотипы.
Национальные стереотипы, которые распространяются в одной нации относительно другой, имеют как положительную, так и отрицательную сторону. Положительная сторона национальных стереотипов состоит в том, что они как бы аккумулируют и хранят в кратком виде сложившийся уже опыт межнационального общения. Примеров – не счесть. Англичане надмены и чопорны. Французы – веселые разгильдяи-любовники. Русские – пьяницы. Евреи – жадные и расчетливые. Доля правды в этих наблюдениях, что скрывать, имеется. Но доля эта очень небольшая.
Отрицательная сторона национальных стереотипов известна еще больше. Они легко позволяют скатиться к элементарному шовинизму.
Имагология кажется наукой придуманной, которой занимаются лишь тухлые профессора-литературоведы. Но, похоже, что веселые ребята-политтехнологи не только освоили приемчики этой науки, но и взяли их на вооружение. Имея в своем распоряжении могучие пропагандистские средства, например, телевидение и зная, за какие ниточки следует дергать, они могут продуцировать волны ненависти по отношению к тем или иным «чужим». И несчастное население буквально сходит с ума от ненависти, уже не в состоянии отличить правду от вымысла и дать волю не благородной ярости, а благородной жалости. А еще лучше – включить иронию, которая нейтрализует все завывания пропагандистов.
