Если коротко, то именно дамы постоянно поддерживали и поддерживают развитие всех загрязняющих окружающую среду технологий: в производстве косметики, искусственных материалов, полиэтиленовых пакетов, бензина, сигарет, моющих средств, всяческой домашней техники из полимеров и даже повальной продажной кондитерки и т.д., и т.п. – чтобы облегчить себе, родной, жизнь, или сделать ее красивой.
Вот если бы они уперлись и сказали: «Все это дрянь, которая отразится на будущих поколениях! Мы этим пользоваться не станем!» И промышленность раз – и остановилась. И ездили бы мы на лошадях, стирали бы настоящим мылом, ели бы хлеб из печи и червивые яблоки и радовались бы здоровым детям. Но – имеем то, что имеем. Даже этот вечный вопрос: «Что будет, если исчезнут люди?». То есть, мы с вами. То есть, всем так и хочется заглянуть в «замочную скважину: «Господи, что же там происходит за «дверью» конца света?» Но – не дано. Можно только предполагать.
А впрочем, почему, если не станет людей, обязательно должна пострадать Земля и должен исчезнуть мир? Земля в данном случае только обновится и расцветет, а мир приобретет первозданный вид. Конечно, первое время после того, как исчезнут люди, «распояшутся» укрощенные ими ядерные реакторы, нефте- и газодобывающие станции, вышки, на землю и в атмосферу истекут мегатонны химии, клонированной, мутированной и всякой другой «нечисти», ежесекундно будут происходить катастрофы.
Но мне кажется, природа достаточно быстро все это переплавит, пережжет, перетравит, передушит и перестроит во вселенском своем гневе и пламени. Нам, в принципе, это будет уже все равно, потому что ничего этого мы не увидим и не почувствуем. Высказывают там всякие предположения насчет современных чудес света, что, мол, с ними произойдет, и так далее. Бобры, мол, мир захватят, или другие твари. Кому это интересно? Все равно, Господь все на земле создал для человека, а если люди исчезнут, то исчезнет и все для них созданное. Так должно быть. А как представляется?
В принципе, каждый из нас когда-нибудь да и задает себе этот вопрос: «Что будет, если меня вдруг не станет?». Вернее, мы почему-то думаем не о себе, а о родных людях: что будет с ними, если нас не станет? Со мной такое случилось, когда маленькой дочке было три годика. Мы всей семьей поехали на пруд отдохнуть, я поскользнулась с крутого берега и начала тонуть. Плавать я не умела и дико испугалась. Но в какой-то момент моя голова сама повернулась в сторону берега, и я, словно крупным, приближенным кадром, как в кино, увидела свою крошку, сидевшую у колеса машины и баюкающую любимую куклу. Я даже лепет ее услышала: «Спи, малышка, усни…», хотя берег был высоко, вне поля моего зрения и слуха. Мой мозг, словно током, пронзила одна мысль: «Сирота!», и он полностью переключился на руки и ноги, которые сразу же загребли-задвигались, словно отдельно от меня, а захлебнувшееся сердце рвануло из груди и вытолкнуло меня наверх. Тут же подоспел муж и подхватил меня на руки. Я точно знаю, что я не кричала и не звала на помощь, но он увидел и услышал. Он говорил потом, что в моих глазах было столько ужаса! Он больше никогда такого ужаса в глазах человека не видел.
А впервые этот вопрос встал передо мной, когда шестилетний сын попал в больницу, а меня к нему не пустили. Ему должны были сделать операцию, несложную. Я не могла ни есть, ни спать. Я среди ночи встала, поехала через весь город, дала взятку (в советское время!) санитарке, и она пустила меня вместо себя мыть ночью туалеты в детском отделении. Утром я не отдала ей халат, а старшей сестре тоже протянула деньги и сказала: «Хоть режьте, я отсюда не уйду!»
Ни отправить сына на операцию, ни встретить его после я не смогла: меня послали на кухню получать обед, потом драить манипуляционную, потом ухаживать за лежачим подростком, потом мыть туалеты и так далее.
Когда я, наконец, попала в палату, ребенок сидел на стуле возле окна, одна ножка у него была пришита к паху, и двигаться ему было очень больно. Но не эту боль увидела и почувствовала я в его глазах! «Где ты так долго была, мама?» – спросил он тихо, и большая слеза – одна-единственная! – замерла на его щеке. Где ты была, мама, когда мне было страшно на каталке? Где ты была, мама, когда мне было плохо после наркоза? Где ты была, мама, когда я не мог подняться ночью в туалет? Он стиснул губки, чтобы не расплакаться, и молчал, потому что настоящие мужчины не плачут и не задают лишних вопросов. А я слышала! Сердцем, душой. И корчилась от мук совести. И до сих пор корчусь, когда вспоминаю. Может, именно с того дня, с того вопроса мы и не стали находить с ним общего языка, когда он стал уже взрослым и – замкнутым в своих проблемах? Эта боль живет во мне всегда. Как и в нем. Где ты была, мама, когда так нужна была мне?
Что будет, если исчезнут люди? Просто исчезнут миллиарды и мириады миров, которые эти люди создали. Каждый в отдельности и все вместе. Материальные и духовные. Исчезнет моя и твоя любовь. Моя и твоя ненависть. Мои и твои близкие, родные люди, без которых нет жизни! «Потемнеет серебро, померкнет золото. Поизносятся и вещи, и слова. Из альбомов улыбнется нежно молодость. Из-под плит проглянет тихая трава»… Вот что будет, когда мы все в одночасье исчезнем. А может, и не в одночасье. Говорят, только если исчезнут на земле пчелы, тогда и исчезнут люди: им просто нечем будет питаться, так как некому будет опылять растения.
Конечно, еще много можно рассуждать на тему конца света и того, что сказано на этот счет в Библии и пророками. Потом еще Чернобыль: местность, где после атомной катастрофы уже, практически, нет людей. Потом еще древние цивилизации, остатки которых мы находим то тут, то там. Фильмы, снятые о конце света. И все другое. Это уже рассказано не раз до меня. Интересное, но чужое. Так что давайте лучше делать все, чтобы люди не исчезали. «Не все мы умрем, но все изменимся» (Апостол Павел, Библия, 1-е Пос. Кор.). И вернемся еще раз к Бернесу: «А кто я есть – рабочий малый, семейный добрый человек»… Так что, пока не исчезнет доброта, семья в ее изначальном виде, – не исчезнет и человек. А если все же и исчезнут люди, то что будет – узнаем не мы, узнают другие…
